Александр Лихтикман

Ловушка референдума

Черт из табакерки

Предложение Ариэля Шарона вынести на референдум идею отступления из поселений сектора Газы на первый взгляд кажется в высшей степени демократичным. Если не мудрствовать лукаво, получается, что правительство старается действовать в соответствии с волей граждан страны. Стремление в высшей степени похвальное. В таком качестве его, видимо, воспринимают иностранные комментаторы и совсем новые репатрианты. Те же, кто живет в Израиле относительно давно, в последнюю очередь подозревают правительство в склонности разделить с кем-либо прерогативу принятия решений. Тем более, с собственным народом. Если бы власть слушала избирателей, партии соблюдали бы собственные программы, и тогда не было бы ни Осло, ни автономии, на заборостроительства, ни, соответственно, плана демонтажа цветущих поселений. Поэтому, в искренность главы правительства, якобы стремящегося «посоветоваться» накануне судьбоносного решения, мало, кто не верит. Вопрос лишь, в чем именно заключается хитрая ловушка референдума?

Именно под таким углом ведется обсуждение в интернетовских форумах. Только незначительное меньшинство принимает заявление Шарона за чистую монету, остальные высказывают более-менее логичные версии об истинных причинах и спорят о правильном поведении избирателя в сложившейся ситуации. Люди изо всех сил пытаются разобраться в сути шароновской инициативы и понять, где и в какой момент их «кидают». Причем, и уверенные в заведомом подвохе, вполне могут принять участие в референдуме и выбрать одну из предложенных формулировок ответа, исходя из собственных парадоксальных расчетов о пользе государству. Так начитавшийся уголовной хроники обыватель решается сыграть раз-другой с опытным базарным «каталой» в надежде вовремя выйти из игры, да еще с прибылью.

Государственные СМИ задают вопрос более корректно – не противоречит ли референдум основам демократии? В смысле, не нарушатся ли полномочия политических партий? Ясно ведь, что, по словарному определению, референдум не может противоречить принципам демократии. Разве что, ее «единственного ближневосточного» клона-мутанта. Комментаторы, привыкшие жонглировать прецедентами из прошлого (чем лучше память – тем выше квалификация), недоумевают: такого еще не было, чтобы граждане прямо и недвусмысленно указывали правительству, как поступать. Да и будет ли? Впрочем, своего рода прецедент найден – референдум уже обещали, но так ни разу и не проводили. Может быть, здесь собака и зарыта? И все образуется?

Все сходятся на том, что победа на референдуме Ариэлю Шарону обеспечена. Вариант, при котором результаты прямого волеизъявления не совпадут с намерениями правительства, рассматривается как чисто теоретический. Ни один серьезный комментатор не допускает и мысли, что на политику Шарона можно повлиять «снизу». Так просто – взять и проголосовать. А если случится невозможное и большинство выскажется вразрез с высочайшей рекомендацией, Шарон, наверняка, объявит, что обстоятельства изменились, и все равно сделает по-своему. Демонтирует, амнистирует, обменяет, отступит. Тогда зачем она нужна, вся эта кутерьма? До сих пор, вроде, обходились тривиальным нарушением предвыборных обещаний. Однако, если идея референдума извлечена на свет Божий, значит Шарону это выгодно. Для чего? Попробуем ответить на этот вопрос, взяв в расчет обе опции – проведение референдума и постепенный отказ от этой затеи.

Плюсы и плюсы

Первое и самое простое объяснение, как это часто бывает, в денежном интересе. Если будет узаконено проведение референдума, кнессет выделит время для агитации за и против, и специальный бюджет. Соответственно, массированная пропаганда линии правительства накануне референдума будет вестись за государственный счет. Деньги будут распределяться в зависимости от размера парламентского представительства партий. Естественно, больше всех получит 40-мандатный «Ликуд», причем, абсолютно ни чем не рискуя. Теоретическое поражение на референдуме не будет означать роспуск кнессета и проведение досрочных выборов – есть множество альтернативных сценариев. Но партийная касса, благодаря Шарону, пополнится, что, несомненно, укрепит его позицию в номенклатуре. Даже если референдума не будет, борозда, проложенная пропагандой, в сознании избирателей сохранится надолго.

Не менее важно и то, что предложение обратиться напрямую к избирателям является открытой угрозой в адрес правого крыла коалиции. Причем, эта угроза как бы более легитимная, нежели намеки на возможную замену МАФДАЛа и «Национального единства» депутатами от «Аводы». Шарон говорит о мнении народа, а в действительности ловко снимает проблему «сионистского большинства» в кнессете. Доля арабов в Израиле, как известно, выше, чем их парламентское представительство. Есть все основания полагать, что активность арабского сектора по вопросу демонтажа поселений побьет все рекорды. Но она будет не так заметна, как при поименном голосовании в прямом эфире. Поэтому, правые партии вынуждены занять антидемократическую позицию и выступать против референдума. В то время, как на самом деле, недемократично поступает Шарон: программа, с которой «Ликуд» баллотировался на выборах, по вопросу еврейских поселений высказывается вполне однозначно – их необходимо развивать и защищать. Так выполняй же!

В дальней перспективе практика референдумов нивелирует саму идею малых партий, созданных для акцентирования отдельных проблем. Если перед следующими выборами Шарон или его преемник пообещает такие вопросы, как будущее поселенческого движения выносить на утверждение всего народа, отпадет нужда в поселенческих партиях. Обещание можно и нарушить, а «Ликуд», предлагающий комплексный подход (на словах, конечно) опять-таки останется в выигрыше. Поверившие на слово сторонники трансфера и аннексии проголосуют, скорее всего, за «крупнейшую праволиберальную партию». Впервые подобная тенденция проявилась после избрания одного «старого ястреба» председателем «Ликуда». Так что, с какой стороны не посмотришь – народное волеизъявление на заданную тему сулит главе правительства одни выгоды.

Вдобавок, инициировав споры вокруг референдума, Шарон вернул общественно-политический дискурс в прокрустово ложе партийного противостояния с его тактическими и стратегическими «ходами». Избиратель, отчаявшийся найти разницу между «Ликудом» и «Аводой», вновь окажется вовлеченным в псевдоидеологическую борьбу, и от него потребуют сделать выбор. Не исключено, что в интересах общего дела «Авода» может выступить против шароновской формулировки, либо, объявит будущую победу Шарона – своей собственной. Тогда сторонники противоположных лагерей будут голосовать друг другу назло, и этим добудут нужный результат. Так или иначе, кажется, что судьба 17 поселений решена окончательно и бесповоротно. Пресса уже вовсю обсуждает детали демонтажа и подсчитывает компенсации выселенцам.

Круговая порука

Референдум, не обязывающий к исполнению, канцелярия главы правительства назвала «этическим». Словосочетания «этический референдум» обогатило словарь ословских неологизмов, изрядно пополнившийся после прихода Шарона к власти. Причем, каждая из изобретенных и спущенных в СМИ формулировок отличает изрядный цинизм, переходящий в черную пародию.

Начать с того, что первая наступательная антитеррористическая операция в автономии получила грозное кодовое название «Защитная стена». Чтоб враги затрепетали! Где еще такое встретишь? Потом, под соусом «чрезвычайного положения в области безопасности» было произведено банальное сокращение социальных бюджетов. Раньше под «односторонними шагами» подразумевались такие действия, как бомбежка иракского реактора, восхождение политического деятеля на Храмовую гору или строительство еврейских поселений, теперь же – добровольное, но ни с кем не согласованное отступление. Причем Шарон в разные периоды времени поддерживал обе трактовки. Сделка с «Хизбаллой» именовалась государственной прессой не иначе, как «обмен пленными», в ходе которого «ребята вернулись по домам». «Отступление под огнем» долго считалось поощрением террора, пока не стало способом борьбы с ним. Еще раньше аналогичную метаморфозу претерпело «ведение переговоров под огнем». Строящуюся Стену вначале называли «заградительной», потом – «разъединительной». На очереди, надо полагать, «пограничная». Глава правительство часто повторяет, что он больше еврей, чем израильтянин. Любопытно было бы узнать, какие значения он вкладывает в эти слова?

Что же такое «этический референдум», в чем его мораль? В заранее объявленной беззубости? Типа – в том и мораль, что ничего не добьетесь? Или автор идеи отдает себе отчет, что большинству предоставляется право высказаться на тему насильственной депортации восьми тысяч сограждан? И тот, кто явится на референдум, признает себя в праве решать такие вопросы, и этим перешагнет невидимую моральную черту, не важно, проголосует он за или против. Если так, то в назначенный день лучше держаться подальше от избирательных участков. А если и голосовать, то, опустив в урну заранее заготовленное послание к Центризбиркому.

«Вести», 12.02.2001

Проф. Исраэль Дацковский Насмешка референдума

Моше Фейглин Референдум

Hosting by