То, что доктор прописал.

Евгений Мерзон

Рамалла: охота на крыс

(продолжение, начало «Место встречи изменить нельзя» )

Год назад мы с друзьями из Иерусалимского Клуба Политической Песни написали спектакль «Пуримшпиль». Пуримшпиль – это пьеса по мотивам событий, описанных вМегилат Эстер, но интерпретированных в духе современности. А какая ж современность без резервистской службы – «милуима»? Трудно сказать, что лучше всего в нашем спектакле, но я лично предпочитаю песни милуимников. (Там мне дают немного посвистеть. Петь мне друзья не разрешают из-за отсутствия голоса и слуха.) Мотив взят из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Помните:

Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси

Капают слезы на копье...

Начинается наша песенка так:

Идем мы в милуим,

Чтоб рыть могилу им,

Не разгибая спин, не покладая рук...

А припев следующий:

Кап-кап-кап из наглых глаз Баргути

Капают слезы на куфью...

Кто ж знал, что наша песенка окажется пророческой. Через неделю после нашего последнего спектакля в Иерусалиме, я получил срочную повестку - «цав 8» и вскоре уже был в Рамалле. Мы взяли бандитов врасплох. Боевики Арафата думали, что мы не решимся войти в Рамаллу, а снова ограничимся бомбежкой пустых зданий. Поэтому многих мы захватили, что называется, «тепленькими»: палестинские полицейские сидели в форме, курили кальян и даже не пытались оказать сопротивление, так как были в шоке. Поэтому в Рамалле не было жестоких уличных боев, но была тяжелая работа по розыску террористов и оружия, были обстрелы арабскими снайперами наших позиций, были ночные рейды и зачистки и еще много всего, что пока является военной тайной. А я в детстве очень любил сказку про Мальчиша-Кибальчиша и не собираюсь ничего выбалтывать толстым буржуинам из Евросоюза, даже за бочку варенья и корзину печенья.

Три вещи поразили меня в этой войне:

- отношение резервистов к своей службе,

- отношение поселенцев к своей армии,

- и поведение арабов.

О резервистах и поселенцах я уже писал, теперь об арабах. Начнем с так называемого «мирного населения», хотя назвать его мирным тяжело, учитывая, что почти каждая семья в той или иной степени причастна к террористической деятельности. С другой стороны, не бурусь их безоговорочно обвинять, видя ту постоянную промывку мозгов, которой их подвергают власти так называемой «автономии». В школах, университетах, больницах и мечетях все стены обклеены портретами террористов–смертников. Повсюду огромное количество листовок, видео и аудио кассет, проклинающих Израиль и приживающих к джихаду.В домах мы находили почетные грамоты, которые получают семьи террористов-самоубийц. И это только вершина айсберга, лишь то, что обнаружили мы – простые солдаты. (Следователи ШАБАКа собрали намного больше). Так вот, это мирное население ведет себя на удивление смирно. Конечно, они не встречали нас криками восторга и в воздух чепчики, то есть куфии, не бросали. Но и демонстраций с киданием камней и прочих предметов не устраивали. Впрочем демонстрации весьма бурные и с применением насилия были, но проходили они не а Рамалле, а в Тель-Авиве, и организованы они были нашими левами из Мереца, Шалом Ахшава и Гуш Шалома. Факсы с подробными отчетами об этих демонстрациях мы обнаружили в Рамалле, в офисе университета Эль-Кудс. Подписаны факсы были неким Адамом Келлером, именующим себя пресс-секретарем движения Гуш Шалом. Кроме отчета, там были заверения в поддержке «справедливой борьбы палестинского народа», и призывы к ее продолжению. Однако, несмотря на эти подстрекательские призывы Рамалле все спокойно. «Миллион шахидов» сидит по домам и неукоснительно выполняет предписания комендантского часа. Мне кажется, что они чувствуют – мы настроены очень серьезно, полны решимости победить и уверены в своей правоте.

Нашей решимостью пропитан сам воздух в Рамалле, и это влияет не только на мирное население, но и на матерых террористов, которые сотнями сдавались в плен. Глядя на этих бледных, потных, трясущихся от страха мужиков, я думал: неужели это те самые боевики Подразделения 17, ФАТХа и Хамаса, которые демонстрировали перед телекамерами всего мира приемы рукопашного боя и стрельбу из Калашникова. Тогда они гордо позировали, перепоясавшись пулеметными лентами и взрывчаткой, с автоматом и с Кораном в руках и фанатичной улыбкой на губах. А теперь многие из них при аресте просто мочились в штаны от страха.

Странно, но я не испытывал к ним ни ненависти, ни жалости, только презрение и брезгливость. По-моему, похожие чувства испытывали и другие солдаты. Все обращались с ними предельно корректно, но в их отношении к пленным нет ни уважения, как к честному противнику, ни ненависти, как к кровному врагу. Так, будучи студентом медиком, я обращался с зараженными крысами: издеваться и в голову не придет, но и пожалеть противно.

Кстати о крысах. Мне всегда казалось, что в лице Маруана Баргути есть что-то крысиное. Так уж получилось, что солдаты моего полка тоже принимали участие в его поимке. Можно сказать, захлопнули крысоловку, а я был одним из тех, кто обеспечивал медицинское прикрытие. Ребята рассказывали, что когда бойцы спецподразделения Дувдеван вытащили Баргути из дома, в его глазах, обычно таких наглых, стояли слезы страха. Правда куфии, на которую должны капать слезы, на нем не было, но разве это меняет пророческие слова нашей песенки.

В газетах писали, что с арестом Баргути нам просто повезло. Но как сказал мой любимый Глеб Жеглов, поймавши Фокса: «Кому везет – у того и петух снесет!» И Баргути предстоит еще долго «нестись» на допросах в ШАБАКе. А в том, что он расколется, я не сомневаюсь.

Говорят, что после поимки Баргути, к Арафату прибежал, запыхавшись, Джибриль Раджуб и показал два растопыренных пальца в форме буквы V. «Что, мы победили?», - спросил Арафат. «Нет, двое нас с тобой осталось в живых и на свободе». Это, конечно, шутка, но, как говорится, «шути, шути, да вышутишь».

Доктор Евгений Мерзон,
полковой врач
лейтенант медицинской службы резерва.
Рамалла, 20.04.2002

Hosting by