Любезный скрипач, не сыграешь ли мне
Старинную песню о дальней стране?
Когда-то ее напевала мне мать.
Ты можешь мне песенку эту сыграть?

Мордехай Гебиртиг

В детстве отец пел мне еврейские песни и рассказывал истории из Талмуда. Для меня это был сказочный мир, существовавший только в рассказах отца, а реальность была совсем другой. Все, что отец рассказывал, пряталось глубоко внутри, потому что в мире, где мы жили, плохо было быть евреем, и окружающие нас люди часто объясняли нам, насколько это плохо.

Когда отца не стало, все, что сидело внутри притаившись, вдруг вышло на первое место. Я почувствовала большую потребность продолжить то, что он заложил во мне. Свои работы на еврейские темы я складывала в папку в углу и, однажды, несколько из них отнесла на групповую выставку Московского союза художников, членом которого состояла. Картины выставили в очень престижном зале, но вмешался КГБ, и их сняли ночью перед самым открытием. Персональные выставки все же в Москве состоялись: в редакции журнала ”Советиш Геймланд” и в помещении Комитета московских драмматургов. Позже работы экспонировались в Израиле и в Америке. Десять песен, собранных в альбоме «Мелодия и образ», выбраны из множества других по внутреннему ощущению, по мелодике, интонации и изобразительному ряду, близкому мне. Когда слушаешь их или поешь, погружаешься в мир автора песни и проживаешь вместе с ним событие, о котором он поет; у каждой песни есть автор, но имена многих из них забылись, а песни живут. И они будут жить, пока мы их слушаем или читаем, рисуем или поем своим детям, а те – своим.



Песня о музыканте неизвестна нам по письменным источникам. В автобиографической повести Бориса Юрьевича Могильнера (“Советиш Геймланд”, 1977, № 8) есть упоминание о песне, которую пела ему мать. Делая иллюстрации к повести, я обратила на нее внимание, а в 1980 году, вместе с певицей Полиной Белиловской, мы записали ее со слов Бориса Юрьевича, и Полина исполнила ее в своем концерте. В иллюстрации переплетение ветвей – переплетение мелодий, созданных скрипкой, объединяет все этапы жизни музыканта. Струны лопаются, отмечая важные вехи в жизни человека. В старости скрипка остается без струн, но мелодия возрождается, и круговорот жизни начинается вновь. Очевидно, эта песня публикуется впервые.



Передавая друг другу тексты и мелодии в устной форме, люди сохраняли старые и создавали новые варианты. Ранние тексты сохранились в группе религиозных и праздничных песен и среди колыбельных, которые выражают нежность, грусть и боль матери за судьбу ребенка, ее мечту о счастливой жизни. Работая над темой двух колыбельных, я думала о том волшебном мире, который входит в душу ребенка с песней матери. В иллюстрации к песне “Спи-усни, мой Янкеле” образ луны сливается с образом сказочной птицы – той, что убаюкивает и навевает сладкие сны.





Детские песни использовались детьми для игр и танцев, а взрослыми, чтобы занимать малышей, наряду со сказками и прибаутками. Песню “Дедушки и бабушки” можно спеть как шутливую, а можно как страшную, угрожающую – это зависит от исполнителя. Я нарисовала добрых бабушку и дедушку, которые пытаются успокоить непослушного ребенка. “Пастушок” относится к группе песен, где еврейские тексты переплетаются с украинскими, белорусскими и польскими. В иллюстрации к этой песне мне хотелось передать горе и страх мальчика, который потерял овечку. Ритм этого листа определяют повозки, трижды проезжающие мимо мальчика и усиливающие его отчаяние, и высокая трава, за которой спряталась овечка. Нам неизвестен автор перевода этой песни на русский язык.





Песня “В овсе ли, во ржи ли...” – о любви. Она имеет два варианта: с хорошим концом – свадьбой, и плохим – жених бросает девушку и женится на другой. Песен, где юноша и девушка счастливы, в еврейском фольклоре очень немного, и они позднего происхождения. На свадьбе гости осыпали невесту и жениха зерном или конфетами и орехами, кусочками печенья и пряников. Этот обычай как пожелание благополучия, достатка, довольства сохранился в Израиле. Встречается он и у других народов. В этом листе мне хотелось передать радость общения двух влюбленных. В еврейском фольклоре, начиная с источников 16-го века и до песен нашего времени, можно проследить связь некоторых песен с разговорной речью. Песня-диалог – одна из любимых форм народной поэзии, и следующая песня принадлежит к этому жанру. Тема песни “Кто стучит так поздно ночью?..” встречается и в фольклоре других народов. Стихотворение аналогичного содержания имеется в поэзии Роберта Бернса. Иллюстрацию я разделила на две части, противопоставив темный силуэт парня и светлый – девушки.





Песня “Я построила домик” печальна. Она рассказывает о чувстве оскорбленном и осмеянном. В пропасть летят сердце девушки и ее разбитые мечты о доме и счастье. Звучащая здесь тема: “Я посадила виноградник, а он засох...” – встречается часто. Виноградник – символ благополучия, хорошей, доброй семейной жизни, о которой мечтает каждая девушка. Мотив дома, окруженного виноградом, очевидно, взят из “Песни песней”. В песне “Золотая пава” говорится о разлуке с родителями после свадьбы и о тяжелой жизни в семье мужа. Сравнение с птицами, с деревьями, особенно с павой, птицей сказочной, с золотыми перьями, встречается во многих трагических песнях о любви. Золотая пава – светлая мечта, украшающая жизнь молодой женщины. (У Х.Н. Бялика есть поэма “Золотая пава”.) В иллюстрации я старалась передать раздвоенность положения молодой женщины – павы, которая летит в семью нелюбимого мужа, но душа и сердце ее рвутся обратно к родителям, где она жила в радости и любви. Пролетая над домом родителей, она бросает перья, чтобы дать им знать, как плохо ей живется.



Песня “Доброе утро, Фейге-Сосе” в сборниках песен считается народной. Но есть устное свидетельство поэтессы Рахили Баумволь о том, что слова сочинил И. Добрушин (критик и историк, составитель сборника еврейских народных песен) как пародию на евреев, отказывающихся от своего языка и культуры, а автор мелодии неизвестен. Эту песню исполнял известный еврейский академический хор ЕВОКАНС (Киев, 1927–1937) и знаменитый певец Зиновий Шульман. Песня шутливая, но я почувствовала и нарисовала ее как лирический диалог двух одиноких людей, которые встретились случайно в субботу и потянулись друг к другу. За прибаутками и шутками часто скрывается тоска, неустроенная жизнь. Известны несколько вариантов этой песни. Переводы песен и эпиграфа на русский язык сделала Рахель Торпусман. Я надеюсь, что эта публикация поможет понять и полюбить эти и другие еврейские народные песни.