Яшико Сагамори

Красная площадь на Храмовой горе

Никогда не забуду визит на Красную площадь. Было это много лет назад, когда Советский Союз еще казался нерушимым. Из толпы туристов я смотрела на часовых у мавзолея. Вокруг суетились, сверкая вспышками люди. Солдаты стояли неподвижно, словно манекены, уставившись друг другу в глаза, как будто гипнотизируя друг друга. Вдруг все стали смотреть куда-то влево. Я тоже глянула туда и увидела трех солдат, которые медленно, высоко закидывая прямые ноги, с синхронностью роботов маршировали по направлению к мавзолею. Два милиционера почти вежливо раздвинули толпу, и солдаты подошли к мавзолею, не меняя своего размеренного темпа. Как только забили часы на Спасской башне, новая смена достигла верхней ступеньки короткой лестницы, ведущей к входу в мавзолей. В тот же момент, солдаты, чья смена, наконец, окончилась, пришли в движение. Двигаясь с механической точностью статуэток, украшающих старинные часы, новая смена поменялась местами со старой. Отстоявшие «на часах» солдаты, подчиняясь неслышимой команде, повернулись кругом и, ступая тем же гусиным шагом, двинулись к воротам в кремлевской стене.

Когда во время одной из поездок в Израиль я попала на Храмовую гору, ставшую третьей важнейшей святыней ислама, полицейский вежливо, чуть ли не извиняясь, проверил содержимое моей сумочки и футляра с камерой, одновременно задавая мне обязательные вопросы. Узнав, что я — еврейка из Соединенных Штатов, он поинтересовался, не собираюсь ли я молиться на Храмовой горе. Я заверила, что не собираюсь. Он многозначительно попросил меня повторить мои заверения. Я повторила, и он меня пропустил.

Только потом я поняла, что подсознательно ожидала чего-то похожего на Красную площадь: чужие, затаенно враждебные люди, служащие своему фальшивому богу, тщательно и с огромным вниманием к самым мелким деталям исполняют изощренные, бессмысленные ритуалы.

В то же время меня не оставляло ощущение, что становиться на молитву раком все же похабней, чем даже делать «хайль Гитлер» ногами. И в том, и в другом несомненно присутствовала тайная издевка над идолом, но я не могла понять, до какой степени эта издевка была непреднамеренной. Я видела фотографии молящихся мусульманских толп, сделанных с птичьего полета, на которых ровные ряды стоящих на четвереньках людей выглядели так же не по-людски, как гусиный шаг почетного караула на Красной площади, хотя мусульманские массы, в отличие от кремлевских часовых, были похожи не на роботов, а, скорее, на колонию насекомых. Технология, как вы знаете, плохо сочетается с исламом. С другой стороны, незначительные отклонения от прямых линий обычно легко заметить и в массе согнанных на молитву мусульман и в пчелиных сотах.

На самом деле, то, что я увидела, взойдя по лестнице на Храмовую гору, ничего общего с Красной площадью не имело. Я увидела огромную плоскость, выложенную каменными плитами, над которой возвышались две мечети. Тут и там были разбросаны здания помельче. Чуть поодаль росли несколько скрюченных, подагрических олив. По-видимому, оливы не входили в туристический маршрут для неверных, потому что, когда я попыталась подойти к одной из них, чтобы сфотографировать, некий человек в штатском, но с пистолетом в висящей на поясе кобуре, подбежал ко мне и, схватив за рукав, поволок обратно, отчаянно ругаясь при этом по-арабски.

Место, где я находилась, было откровенно чужим и враждебным. Как Израиль мог допустить эту гниющую рану в самом своем сердце - уму непостижимо. Но чего я никак не ожидала увидеть, так это грязь на каменных плитах, которыми была вымощена площадь. Ветер гонял над этими плитами обрывки газет и пластиковых пакетов. А стаи бродячих кошек разгуливали повсюду, словно хозяева Храмовой горы. И еще я не ожидала увидеть неопрятных стариков, сидящих на брошенных на землю ковриках; они ели что-то из газетных кульков и бросали объедки на землю, где к ним тут же сбегались и начинали свару кошки.

Я спустилась с Храмовой горы. И оказалась на базаре в арабском квартале Старого города. Собралась, было, сфотографировать груды незнакомых мне яств, выставленных на продажу, но нестерпимая вонь гниющего мяса погнала меня прочь. Я вышла через Дамасские ворота, свернула налево и пошла вдоль стены в направлении Яффских ворот, от которых было рукой подать до моего отеля. Не успела пройти и пятидесяти метров, как стайка арабских детишек принялась кидать в меня камнями. Двое взрослых арабов прикрикнули на них, и шалуны разбежались, но в моей правой руке долго оставалась тяжесть заряженного пистолета.

Все происходящее имеет какой-то смысл. В чем смысл увиденного на Храмовой горе? Вопрос этот важен, даже если и нет на него ответа. Более того, это делает его еще более важным, потому что показывает, как мало мы знаем о наших смертельных врагах - мусульманах. На самом деле, совсем не обязательно подниматься на Храмовую гору, чтобы увидеть запустение, там, где его, казалось бы, не должно быть. Каждый, кто хоть раз был в Израиле, замечал контраст между еврейскими и арабскими городами, особенно если они расположены по соседству. Почему же в еврейских руках земля Израиля цветет, а в арабских горит? В чем причина этого контраста? В чем его смысл?

Недавно я прочла, что дом, где родился лжепророк Магомет, вскоре будет разрушен. Нет, Джордж Буш не планирует атомной бомбардировки Мекки. Правительство Саудовской Аравии перестраивает город и дом, где родился основатель ислама, мешает прокладке дороги. С нашей точки зрения это разрушение собственной истории. И равносильно культурному самоубийству народа. А с точки зрения мусульман – нечто другое. Мы не устаем повторять остроту Аббы Эбана, что арабы никогда не упускают возможность упустить возможность. Но почему? Что они, генетически предрасположены к глупости? Арабы, ближайшие родственники евреев? Маловероятно. Чем же тогда еще объяснить контраст между гигантским прогрессом Запада в течение последних 14 веков и полным отсутствием какого-либо прогресса среди арабов?

Объяснение должно быть, и если мы его не видим, то только потому, что не там ищем. Правильное объяснение, как правило, оказывается самым простым. Вот очень простое объяснение: мусульмане хотят совсем не того, чего, по нашим представлениям, должны хотеть. Это подтверждает и их заверения, что смерть дорогб им так же, как нам — жизнь. Мы не в состоянии понять, что целый народ может предпочесть смерть жизни. Но попытался ли хоть один мусульманский лидер опровергнуть это заявление? Никогда. Почему же мы сомневаемся в его искренности? Только потому, что верим, что все люди одинаковы? Разве не все рождены равными? Конечно, все, но только перед законом и только в тех немногих странах, где такой закон принят и соблюдается. Во всех остальных отношениях все люди рождаются невероятно разными и остаются разными в большей степени, чем мы можем себе представить.

Если взглянуть на арабов, то понять, к чему они должны стремиться, очень легко. Они должны объединить все свои страны в панарабскую федерацию, в независимые ранее государства будут играть роль штатов. Принять с минимальными поправками американскую конституцию, перейти в христианство и, используя изобилие природных ресурсов, которыми непонятно за что наградил их Творец, стать сверхдержавой и повести за собой человечества по дороге всеобщего прогресса. Тем не менее, арабы остаются арабами, независимо от нашей точки зрения на то, что для них хорошо, а что — плохо.

Мечтают ли «палестинцы» о свободной «Палестине»? Мы бы на их месте только о ней и мечтали бы. Но это - мы. А они? Почему они упрямо упускают одну возможность за другой превратить свой «арафатник» в государство? Почему Арафат отверг то, что Барак преподнес ему в Кемп-Дэвиде на блюдечке? Потому что принять это предложение означало бы оставить Израиль в покое, а это уже предательство арабской мечты об уничтожении еврейского государства. Потому что «палестинский народ» - это название оружия, созданного специально для уничтожения Израиля. Как только Израиля не будет, никто не вспомнит про «палестинскую» мечту о независимости. Бывшие «палестинцы», сделав свое дело, вернутся к своим верблюдам, чтобы вести нормальное арабское существование.

Я уже писала, что «палестинского народа» нет, и никогда не было. Давайте зададим глупый вопрос: а иорданский народ существует? До 1921 года Иордании не существовало. Большинство ее населения составляют несуществующие «палестинцы», но никто никогда не говорит, кто еще живет в этой стране. В 1925 году англичане помогли дому аль-Сауда окончательно разбить Хашемитскую династию, правившую на Аравийском полуострове, когда ей удавалось оттеснить последователей аль-Саудов. То, что осталось от Хашемитов, англичане пересадили в другие районы арабского мира. Файсала I назначили королем Ирака, а его брата Абдулла I — королем специально с этой целью созданной Трансиордании, как тогда называлась эта страна. Так что же такое «иорданский народ»?

А что такое «иракский народ»? В недавно проведенном опросе общественного мнения подавляющее большинство жителей Ирака назвали себя арабами или курдами, суннитами или шиитами, членами того или иного племени. Только 3% опрошенных заявили, что считают себя иракцами. Возникает вопрос, существует ли иракский народ? И если да, то чем он отличается от всех остальных арабов? Все дело в том, что арабы и сегодня живут в племенном сообществе, и их принадлежность к своему племени превалирует над принадлежностью к любым другим социальным структурам. За пределами своего племени они - арабы. За пределами арабского мира - мусульмане. Существование племенной ментальности в современном мире может показаться невероятным, но арабы не живут в современном мире. Возведя своего фюрера-педофила в ранг последнего пророка, они навеки обрекли себя на жизнь по канонам мудрости VII века. Дар-эль-Харб двигался вперед. Дар-эль-Ислам навеки остался тем, с чего начинал.

Вся идея «мирного процесса» на Ближнем Востоке основана на вере в то, что существуют условия, при которых арабы могут согласиться мирно сосуществовать с Израилем. Сами арабы никогда ничего подобного не утверждали ни прямо, ни намеками. Так почему же мы до сих пор пытаемся их умаслить? Потому что верим, что наша любовь к миру - общечеловеческое качество, несмотря на то, что наши враги продолжают открыто нас ненавидеть.

Разгул анархии в оставленной Газе ничем Израилю не поможет. Арабы не сделают там ничего такого, чего они уже не сделали миллион раз в недавнем прошлом. Мир это знает и продолжает ненавидеть Израиль. Это еще одно свидетельство того, что элементарная порядочность не определяющее качество рода человеческого. До какой бы мерзости не докатились арабы, оккупировавшие Газу, это не поможет Израилю выжить.

Вся наша цивилизация обречена терпеть одно сокрушительное поражение за другим до тех пор, пока мы не поймем, что ислам - наш смертельный враг, и не начнем воевать с ним по-настоящему.

Перевод Самуила Черняка

"Еврейский меридиан", 9.11.2005

Hosting by