Евгения Кравчик

Зима кровавых рассветов

Гибель троих горожан на переходе Карни и смертельное ранение 17-летней Аялы-Хаим Абукасис переполнили чашу терпения жителей Сдерот. В минувший вторник состоялся марш протеста в направлении Бейт-Хануна, откуда систематически ведутся обстрелы. А днем ранее на задрапированной труарными полотнищами площади у здания муниципалитета прошел массовый митинг, участники которого потребовали от правительства незамедлительно принять меры по защите мирного населения

Вот в этом месте, где засыпана песком лужа крови, предупредительный сигнал застал Аялу Абукасис и ее младшего брата 11-летнего Тамира... Прятаться негде: старшая сестра инстинктивно прикрыла ребенка...

Мы с Александром Риманом находимся на улице Ерушалаим, в том самом месте, где пару дней назад разразилась чудовищная трагедия. Географ, историк, преподаватель еврейской традиции и публицист, Риман - старожил Сдерота. Сегодня, однако, Александру пришлось поменяться ролями с заезжим репортером: он дает интервью, а я записываю на диктофон свидетельства коллеги-очевидца.

- В последнее время чувствую себя востребованным, - замечает Риман с горькой иронией. - Сегодня утром выступил по радио РЭКА, затем беседовал с корреспондентом американской газеты «Нью-Йорк таймс». Стараюсь объяснить израильской и зарубежной аудитории, в какой ситуации оказались в последние годы жители нашего города. Но и успокоить своих соседей и друзей тоже пытаюсь: мы не вправе помышлять о бегстве из Сдерота, хотя кое-кто из горожан все чаще об этом поговаривает. Кстати, недавно я нашел русскую версию сайта ХАМАСа. На нем активно обсуждают, откуда собираются бежать сионисты под давлением исламского террора. Сдерот, естественно, упоминается.

Несколькими минутами ранее в центре города мы видели, как снимают ребятишек репортеры популярного в арабском мире телеканала «Эль-Джазира». Сенсационные, с точки зрения борцов за освобождение Палестины, кадры: безмятежная улыбка все реже озаряет лица малышей, многие выглядят запуганными, в глазах других застыл ужас...

Как человек, соблюдающий еврейскую традицию, я уверен: всё, что не делается, - всё к лучшему, - говорит Риман. - На примере Сдерота мы убедились, что чудеса происходят и в наши дни: при огромной интенсивности ракетных и минометных обстрелов здесь погибло всего четыре человека.

И еще трое - в результате теракта на переходе Карни, - констатирую я (только что мы проехали мимо того самого дома, в котором жил Мордехай Юсупов, благословенна его память. 28 июня 2004 года Юсупов был убит прямым попаданием «касама»: он присел на скамейку у входа в десткий сад «Лилах», куда отвел одного из внуков. А сейчас у подъезда типового здания снова установлена черная палатка: здесь сидят «шива» родные и близкие Ивана Шамилова, репатрианта с Кавказа, убитого в конце прошлой недели на переходе Карни).

В последние годы нет в стране стопроцентно безопасных мест, - размышляет Александр. - Один из жителей Сдерота погиб пару лет назад на бар-мицве в Хадере: в банкетный зал ворвался до зубов вооруженный террорист... Я не испытываю ни страха, ни ужаса - лишь брезгливость от ощущения собственной беззащитности.

Плата за страх

Первый залп был дан по Сдероту в апреле 2001 года - ракета упала во двор дома мэра города Эли Мояля. С тех пор в течение трех с половиной лет обстрелы не прекращаются - меняется лишь их интенсивность. В настоящее время палестинские террористы выпускают по городу в среднем три снаряда в сутки...

55-летняя Морени Мецоди живет в Сдероте 33 года.

- Родилась я в Марокко, по приезде в Израиль недолго пробыла в Нетивот, а сразу после замужества перебралась в Сдерот, - сообщает она. - Пятеро детей, четыре внука...

В прошлом году за два дня до праздника Суккот в дом семейства Мецоди угодила ракета.

Мой сын, 23-летний офицер ЦАХАЛа, чудом уцелел, - говорит Морени. - Когда я вернулась, застала не поддающееся описанию зрелище: все стекла выбиты, складское помещение разрушено. Мне стало дурно: сын был в двух шагах от смерти...

Знакомлюсь с другой горожанкой, Ализой.

- Живу я в квартале Нир Ам, на который обычно падают ракеты и минометные снаряды, - говорит она. - Семья большая - четверо детей. Стоит услышать сигнал «Красный рассвет» - прячемся по углам. Крупно повезло, если в критический момент ты оказался дома. А если на улице?!.

Квартира у Ализы замечательная - двухэтажная. Правда, в последние годы жить в ней опасно, так как второй ярус находится под крышей, на последнем этаже.

Старший сын просит: «Давайте продадим квартиру и уедем из Сдерота», - говорит Ализа. - Но куда уж тут уедешь, если продать квартиру некому?! Первое объявление я поместила в газете два года назад - никакой реакции, хотя общая площадь дома - 128 квадратных метров. В 1983 году мы с мужем внесли за две «амидаровские» квартиры символическую плату - всего 12 лир. Впоследствии приватизировали дом, тщательно отремонтировали. Незадолго до начала ракетных атак семья репатриантов из России была готова заплатить за него 120 тысяч долларов, но мы не согласились - боялись продешевить. А сейчас сдвоенную квартиру даже за 50-60 тысяч не продашь - нет спроса! Многие горожане оказались заложниками арабских террористов. Даже сдать квартиру в аренду некому, хотя кое-кто из студентов Негевского колледжа снимает в Сдероте жилье. Платят смешные деньги - шекелей пятьсот в месяц. За такую сумму ни в каком другом городе не арендуешь даже собачью конуру.

Эльяшар, муж Ализы, работает снабженцем в расположенном по соседству кибуце Нир Амим.

Зарабатывает три тысячи шекелей в месяц, - говорит Ализа. - Я уборщица - еще 2800 шекелей. Можно ли прожить с детьми на такую сумму?!

Ализа репатриировалась из Марокко в 1962 году, Эльяшар - в 1958.

Эрец-Исраэль с детства была нашей заветной мечтой, - говорит она. - Но до чего докатилось государство, если оно не в состоянии обеспечить гражданам элементарную безопасность? Мне, видимо, придется уволиться. Надеюсь, муниципалитет выплатит мне выходное пособие за 14 лет безукоризненной работы. До тех пор, пока этот кошмар не прекратится, придется закрыть дом на ключ и арендовать квартиру в Нетивоте...

34-летний Эдуард Амиргулов - сотрудник муниципалитета, 13 лет работает с подростками-репатриантами.

- Я репатриировался из Баку в 1990 году, а в начале 1991 переехал в Бней-Брак, - рассказывает он. - Помню, какого страха мы натерпелись во время войны в Заливе, когда почти каждый вечер завывала сирена и неподалеку от нашего дома падали «скады». Решили перебраться на периферию, в Сдерот. Не прошло и десяти лет, как «касамы» нас настигли.

Эдуард увлеченно рассказывает о своей работе: в рамках проекта «Дополнительное образование» он готовит 30 подростков-репатриантов к сдаче экзаменов на аттестат зрелости («багрут»).

К сожалению, из-за систематических обстрелов старшеклассники не являются на проводимые нами занятия: страх не дает выйти из дому, - говорит Амиргулов.

Состояние непрерывного стресса, в котором вот уже почти четыре года находятся жители Сдерота, описывает 20-летний Саша, один из воспитанников Эдуарда:

- Как только звучит сигнал «Красный рассвет», начинаешь дергаться: как там мама, не угодила ли под обстрел? Что с 15-летней сестрой-школьницей? О себе не думаешь - беспокоишься о родных. Но сколько можно жить в состоянии такого психоза?!.

Дважды «касамы» падали метрах в десяти от моего дома, - продолжает Эдуард Амиргулов. - Жуть! Тяжеленная железяка, начиненная взрывчаткой. При прямом попадании ты обречен на верную смерть, а если ранен осколком, станешь инвалидом. Не удивительно, что многие горожане (например, моя мать-пенсионерка) боятся выйти на улицу. Наша соседка при каждом предупредительном сигнале принимает валериановые капли. Когда ракета упала неподалеку от нашего дома, моему отцу-инвалиду стало плохо. Вызвали врача, за визит пришлось заплатить. Кроме того, после каждого обстрела непременно обзваниваешь всех родственников, чтобы узнать, все ли с ними в порядке. Счета поступают баснословные: если прежде они не превышали 400 шекелей в месяц, то сейчас - 1200. Такова плата за страх, но государство не компенсирует жителям Сдерота дополнительные расходы, обусловленные военным положением.

Зато выделены средства на укрепление крыш. Как воспринимают горожане эту защитную меру?

- Укрепить дома, особенно старые, конечно, не помешает, - говорит Эдуард. - Но как защитить детей, играющих на улице?!

«Перес и Рабин привели к власти Арафата, чтобы он защищал нас от террора. А теперь мы хотим дать шанс какому-то Абу-Мазену, чтобы он решил за нас все проблемы. До каких пор это будет продолжаться?» - разносят динамики крик отчаяния одного из русскоязычных обитателей Сдерота.

Представители нашей общины чувствуют себя брошенными на произвол судьбы, - подтверждает Эдуард. - В отдел абсорбции муниципалитета постоянно обращаются люди, нуждающиеся не только в материальной, но и в психологической помощи. Плата за страх выражается не только в денежных потерях, банкротстве магазинов и кафе, но и в депрессиях, обострении на нервной почве хронических заболеваний, сердечных приступах...

Эли Мояль: «Нас не лишить национального достоинства»

Около 11 часов утра на площади появляется мэр города Эли Мояль. Простецкий свитер, темные очки...

Обойдемся без политики, - предлагает он, обращаясь к толпе горожан. - Мы - представители демократического общества, каждый вправе думать и высказываться, как хочет. Вот и я скажу то, что думаю: правительство, не способное обеспечить гражданам элементарную защиту, не вправе оставаться у власти. Сегодня в Сдероте объявлен день всеобщего траура, а завтра мы совершим марш в направлении Бейт-Хануна, откуда палестинцы ведут обстрелы. Хочу, чтобы все знали: в бегство нас не обратить. Мы не бросим свой город, но - при одном условии: если правительство поведет решительную борьбу с террором - вплоть до нейтрализации последнего террориста. Сдерот - это не «локальная проблема», Сдерот - отражение господствующей ныне концепции. В уважающем себя суверенном государстве глава правительства, министр обороны и глава ШАБАКа задохнулись бы от гнева, если бы жители какого-то города постоянно находились под обстрелом, а наши лидеры хранят олимпийское спокойствие. Сегодня в течение четырех часов подряд мне звонили соотечественники - жители разных городов и поселков, выразители всех политических взглядов. Народ Израиля - с нами. И он, наш народ, наверняка добьется, чтобы забаррикадировавшиеся в своих кабинетах министры приняли, наконец, меры по обеспечению безопасности Сдерота. Только в этом случае еврейский народ сможет сохранить чувство национального достоинства.

Господин Мояль, нужно повторить сказанное вами по-русски! - выкрикивает, обращаясь к мэру, один из демонстрантов (половину населения города составляют выходцы из СНГ).

Вы и переведите, - предлагает Мояль. - Мне это вряд ли удастся - я русским языком не владею.

Фразу о национальном достоинстве переводчик-волонтер (видимо, от волнения) упускает. Ее, впрочем, сегодня я услышу еще не раз. От «русских» - а от кого же еще?!

Полина Бубер живет в Сдероте 13 лет.

Поначалу я опасалась: город маленький, провинциальный, - рассказывает она. - Но вскоре эти опасения рассеялись: когда у тебя есть работа, квартира и возможность общения с замечательными людьми, ощущаешь себя комфортно. В Сдероте много моих земляков-одесситов, часть из них посещает клуб «Золотой возраст». До сих пор не было случая, чтобы «касам» упал в то время, когда мы находимся в клубе: Б-г нас хранит. Родственники удивляются: «Как вы живете в таких условиях? Уезжайте немедленно». А я считаю, что если кто-то из горожан уедет, он доставит радость врагу. Если бы нечто подобное происходило в Одессе, мы наверняка бы все бросили и уехали: там евреи были чужими. Но здесь, на своей земле, бояться нечего.

Район наш называется «М-3», - рассказывает владелец продуктового магазина минчанин Давид Черной (в стране 14 лет). – В непосредственной близости, по другую сторону шоссе - сектор Газа. Большинство «касамов» падает на открытой местности, а многие - рядом с нашим домом (он - крайний). Около года назад прогуливался я с внучкой. Услышал странный звук. Показалось, что кто-то из соседей сбросил с балкона тяжелый предмет. Взял внучку за руку и пошел посмотреть, в чем дело. Рядом - спортивная площадка, ребята играют в баскетбол. Приближаюсь к куче песка - и вижу торчащий из него стабилизатор. Ракета упала, но не взорвалась. Я внучку за руку - и бежать. Позже, когда на место прибыли саперы, они оказались в затруднительном положении: как нейтрализовать ракету? Пришлось обнести воронку бетонным заграждением, чтобы в случае чего «касам» взорвался внутри.

Давид - человек спокойный и рассудительный. Он считает тему ракетных обстрелов избитой. Хотя, с другой стороны, и привыкнуть к ним невозможно.

Жена нервничает, - признается он. - В любом случае никуда мы из Сдерота не уедем. Мы пустили здесь корни: дом, бизнес, друзья...

Надежда умирает последней

Леонид Фарфель - геолог, кандидат наук. Репатриировался в апреле 1991 года, вскоре после войны в Заливе.

- Ступил на трап самолета - и сходу оказался в поистине волшебной атмосфере, - вспоминает он. - Только что прошел дождь, светит солнце, пальмы зеленеют. Я был восхищен!

Фарфель из числа тех, кто влюбился в Страну с первого взгляда.

Поселился в Иерусалиме - там в Институте геологии работал мой товарищ, репатриировавшийся в 1971 году, - рассказывает он. - Я тоже был уверен, что найду здесь свое место в науке...

Устроиться по специальности, однако, Леониду, подобно многим ученым-репатриантам, не удалось. Но не сломался, руки не опустил.

- Когда иссякла «корзина абсорбции», мы с женой Таней перебрались в караванный поселок в Кирьят-Малахи, - рассказывает он. - А вскоре я увидел объявление о продаже квартир в Сдероте. В Москве я посещал Еврейский культурный центр и получил там красочный проспект «Города Негева». Приехал в Сдерот - и сразу узнал места, виденные на фотографиях. Дома в тот период были дешевыми - свой мы купили всего за 100.000 шекелей, при этом 50 процентов составлял подарок. Сумма подлежащей возврату ипотечной ссуды - 45.000, платим по 350 шекелей в месяц. Это и позволяет нам, как и многим другим репатриантам, выжить при наших-то низких доходах.

Аяла-Хаим Абукасис была ранена неподалеку от дома Леонида Фарфеля.

«Касамы» неоднократно падали в непосредственной близости к нам, - констатирует он, впрочем, без особой тревоги.

Мы с Леней внимание на этом не акцентируем - в противном случае не выжить, - добавляет Татьяна. - Хотя, конечно, неприятно: идешь по улице - и вдруг: «Шахар адом». Оглядываешься - никто никуда не бежит, не паникует. Правда, после трагедии с Аялой начались разговоры, что население города никто не информирует, как вести себя при ракетной атаке. Пригласили мы в свой «олимовский» клуб солдат, обещавших обучить нас правилам поведения в экстремальной ситуации. Но военнослужащие, к сожалению, не приехали. Дать необходимые разъяснения вызвался мальчик, явившийся с бабушкой на заседание клуба: подробно изложил то, чему его учили в школе. Мы спросили, как спастись от «касама» на пустой, незастроенной местности. Ребенок ответил: надо распластаться на земле, прикрыв голову руками...

Предупредительный сигнал ввергает полгорода в истерику, - говорит Александр Риман. - Дети рыдают, женщины кричат. К тому же если ЦАХАЛ способен зафиксировать место и момент пуска, отчего же сходу не уничтожить пусковую установку?! Это и раздражает горожан больше всего.

Мы до крайности возмущены не только ситуацией с «касамами», но и всей политикой, проводимой нынешним руководством, - говорит Леонид Фарфель. - Она лишена какой-либо логики: намерение демонтировать поселения Гуш-Катифа деморализует нацию, к тому же мы подпускаем врага вплотную к своему дому. Впрочем, мы с Александром - люди верующие. Любавичский ребе учил: одни лишь разговоры об отступлении с земли Эрец-Исраэль могут привести к кровопролитию. Слово обладает мощнейшей энергетикой. И все эти нескончаемые дискуссии об отступлении, постоянно ведущиеся в прессе, подрывают мораль, парализуют народ, лишают его воли к победе. Да и не только к победе - к выживанию... Мудрецы Торы утверждают: тьма сгущается перед рассветом. Сейчас тьма сгустилась над Страной настолько, что вот-вот наступит рассвет: нация прозреет!

Утром 18 января палестинцы дали по Сдероту и окрестностям очередной залп. В полдень из беэр-шевской больницы «Сорока» сообщили: состояние Аялы-Хаим Абукасис безнадежно. Глава правительства Ариэль Шарон тем временем посетил военнослужащих дислоцированной в секторе Газа дивизии. В Сдерот премьер не заехал. А в 18.15 на пункте проверки транспорта на перекрестке Гуш-Катиф задействовал взрывное устройство очередной камикадзе. Был убит 36-летний сотрудник ШАБАКа Одед Шарон (да отмстит Господь за пролитую кровь!). Еще трое сотрудников ШАБАКа и пятеро военнослужащих ранены.

В министерстве труда и благосостояния тем временем разрабатывают план, согласно которому к малым детям, чьи родители из числа поселенцев будут брошены в тюрьмы за оказание сопротивления при депортации, приставят социальных работников. Предварительная стоимость плана - 60 миллионов шекелей...

Фото автора. На снимках:
Публицист Александр Риман: «Вот здесь засыпана песком лужа крови, а там осколком пробита металлическая скамейка»
Мэр Сдерота Эли Мояль: «Нас не лишить национального достоинства!»

Леонид Фарфель: «После тьмы непременно наступит рассвет – народ прозреет»

"Новости недели", 13.01.2005

Другие статьи о терактах

Другие статьи Евгении Кравчик

К списку репортажей

Hosting by