Евгения Кравчик

Подлежат депортации

26 октября, за час до «исторического» голосования в кнессете по вопросу одностороннего отделения и демонтажа поселений, по 10-му телеканалу были переданы результаты опроса общественного мнения: за - 80,1%, против - 19,9

Опрос проводился весьма своеобразным способом: участвовали в нем только те граждане, которые пользуются услугами фирм дигитального кабельного и спутникового телевидения. Чтобы выразить свое мнение, зрителям было достаточно нажать на определенную кнопку на пульте дистанционного управления.

Ведущие вечерней актуалии Киршенбаум и Лондон подчеркнули: на итоги опроса можно полагаться, так как 65% семей израильтян смотрит «продвинутое» - дигитально-кабельно-спутниковое ТВ. Они и составляют то самое большинство, от имени которого вывешенные на автомагистралях плакаты призывают выйти из Газы - и немедленно. В качестве аргумента (среди прочих) приводится «убийственная» цифирь: кто они такие, восемь тысяч поселенцев сектора Газы, чтобы диктовать целому народу свои условия?

Действительно, кто? И что есть человеческая судьба на фоне воли безликого, но психологически подавляющего большинства?

Уцелевшая в Катастрофе

Восемь месяцев назад 83-летняя Менуха Кризовская перебралась из приморского Бат-Яма в поселение Алей-Синай, что в северной части сектора Газы, в 15 километрах от Ашкелона.

Я заболела - страдаю гипертонией, - объяснила она. – Вот и пришлось переехать к дочери.

Менуха родилась в еврейском местечке Девенишки под Вильнюсом.

Мой отец Лейб Кризовский (Кац) был председателем сельсовета, - вспоминает она. - Коммунист-идишист по прозвищу «Машиах на белом коне» (эту фразу г-жа Кризовская произносит на идише - Е.К.). Папа мечтал построить еврейский колхоз. Ставил пьесы на идише. В нашем местечке действовала школа, обучение в которой велось на иврите, но там учились в основном верующие. А отец хотел создать и детский сад, и школу, преподавание в которой велось бы на идише. Но этого ему не позволили. Пришлось нам учиться в польской школе...

В 1939 году, когда армия Третьего рейха двинула в поход по Европе, Лейб Кризовский собрал свой актив - порядка сорока человек в надежде успеть вывезти евреев из-под бомбежек и спасти от неминуемой гибели.

Белорусская и российская граница была закрыта, хотя русские уже вошли в Польшу, - вспоминает Менуха. - Немцы бомбили еврейские местечки, высаживали десантников-парашютистов. Семья у нас была большая - отец, мать, четверо детей, жених одной из моих сестер да его двоюродная сестренка впридачу. Удирали мы без вещей. Шли пешком. Наконец, отцу удалось позвонить своему знакомому-военному. Тот сказал: «Могу послать за вами машину и вывезти вашу семью». Но папа не согласился: «Мы не одни, с нами - актив, сорок душ». - «Транспортировать так много людей я не смогу».

Совершать переходы из одного населенного пункта в другой приходилось под покровом ночи, - продолжает Менуха. - Встретилась нам в одном местечке машина, на которой везли евреев. «Куда вы? - удивились они. - Там уже немцы!» Семью нашу знали, как коммунистов: я была пионервожатой, сестра - комсомолкой. Мама сказала: «Я останусь на подводе, а вы бегите. Встретимся в местечке». Мы разбежались... Добирались до места встречи окольными путями. Мама, видимо, застряла. Да и мы валились с ног от голода и усталости - пробыли в пути трое суток подряд. Кто-то предложил нам перейти границу, но я отказалась - нужно было найти маму. Какая-то женщина - добрая душа - приняла нас на ночлег, напоила молоком, дала кусок хлеба: она видела, в каком мы состоянии. Разбудила в десять утра: «Девочки, можете идти - граница открыта». Мы двинули дальше. Встретили воспитанников детского дома, помогли им, чем смогли, а к вечеру с ними распрощались. Перед нами простиралась дорога, по ней ехала подвода, рядом с которой вышагивал мужчина. Мне почему-то показалось, что это папа. Я побежала, чтобы посмотреть ему в глаза. У дороги стоял дом. Смотрю: на пороге сидит моя сестра и тетя. Мы обрадовались, что снова вместе. Но отца я так и не нашла...

Впоследствии выяснилось, что Лейб Кризовский с братом попали в лапы к гитлеровцам.

Обоих убили, - говорит Менуха. - Где могила отца, я не знаю. А мама вернулась в местечко в Белоруссии, откуда позже уехала в Вильнюс. Там моя сестренка вышла замуж. Как только туда вошли немцы, всех наших родственников расстреляли. Маме со средней сестрой удалось уехать в другое местечко - но война настигла их и там, обе погибли... Шесть лет назад нам с дочерью и старшей внучкой удалось впервые побывать на маминой могиле. Обнаружили мы место захоронения дедушки и дяди: молодых уничтожали в первую очередь - у них отдельная могила... Нет у нас, у евреев, счастья. Везде нас били и везде уничтожали...

Триполи-Рига: союз сердец

Менухе Кризовской с 19-летней дочерью Ларисой и мужем Лейбом Фальковым - узником Сиона, 15 лет отсидевшим в лагерях за подпольное преподавание иврита, удалось вырваться из-под «железного занавеса» в июне 1967 года («Наш самолет поднялся в воздух в последний день Шестидневной войны», - говорит она).

В Израиле Лариса, воспитанная в классических традициях сионизма, познакомилась с Ави Фарханом, репатриантом из Триполи.

Любовь, вспыхнувшая с первого взгляда, навсегда связала уроженку Латвии с выходцем из Ливии.

Фархан перебрался с родителями в Эрец-Исраэль в возрасте трех лет.

Отец был человеком состоятельным, - рассказывает Ави, - но для того чтобы вырваться в Израиль, ему пришлось оставить в Триполи все свое имущество: двухэтажный дом, грузовик, другое добро... Приехали мы в 1949 году с пустыми руками, в чем были одеты. Времена были тяжелые - миллион евреев из арабских стран совершил массовую алию. Откуда только не ехали: из Египта, Марокко, Туниса...

Поселились Фарханы (отец, мать и пятеро детей) в палаточном лагере в районе Тель-Авива.

Детство мое прошло в таких чудовищных условиях, на фоне которых меркнет даже лагерь беженцев Джебалия, - вспоминает Фархан. - Свет в конце тоннеля забрезжил после того, как я был призван в армию.

Ави был воином-десантником, танкистом, командиром подразделения, сделал блистательную карьеру, дослужившись до чина полковника.

В Шестидневную войну Фархан сражался на Синае - в том самом месте, где впоследствии был основан городок Ямит.

- Трудно передать, в какой восторг привело нас известие об освобождении Иерусалима, - вспоминает он. - Мы в тот момент проводили операцию в Синайской пустыне. Когда по рации передали слова Моты Гура: «Храмовая гора в наших руках!» - мы бросились друг к другу, обнялись, на глазах у многих были слезы радости... Сколько воды с тех пор утекло: сегодня Храмовая гора, к сожалению, уже не в наших руках - мы уступили ее без боя. А тогда единственным сионистским ответом на бандитские вылазки арабов считалось создание новых еврейских поселений. Многие мои друзья не вернулись с Шестидневной войны, другие были ранены, но поставить нас на колени, сломить морально было невозможно.

Во время войны на истощение Ави принимал участие в военных действиях.

Я был командиром танкового подразделения, - говорит он. - И стояли наши танки (тщательно замаскированные) во дворе виллы, принадлежавшей богатому египтянину. Незадолго до того я познакомился с Ларисой, был без памяти в нее влюблен. Обратился к своему командиру Шломо Арбели: «Можно ли привезти мою девушку хоть на пару деньков?» Тот разрешил. Лариса провела со мной на той вилле незабываемые выходные...

Ави и Лариса поставили хупу в 1969 году. Через год родилась старшая дочь - Михаль...

Синай: сказка, ставшая былью

Поначалу молодые жили в Тель-Авиве, в районе Неве-Шарет. После победы в Шестидневной войне в стране царила особая, приподнято-эйфорическая атмосфера. Люди мечтали о скорейшем заселении освобожденных территорий и превращении их в цветущий сад.

В 1975 году мы переехали в Ямит, - рассказывает Лариса Фархан. - Город только-только построили: мы подали заявление и выиграли дом в лотерею...

Три месяца они ютились в караване с еще одной семьей, - говорит мать Ларисы, Менуха, - но чувствовали себя счастливыми.

Помните песню, которую исполнял ансамбль «Хашиш ха-хивер»? - продолжает Ави. - «Ни дороги, ни тротуара - вокруг пески и пески без конца и края». Это - точное описание Ямита. Когда мы приехали, вокруг ничего не было - ни шоссейных дорог, ни школы, ни поликлиники. Зато настроение у нас было прекрасное. Ничто не страшило: ни трудности, ни отсутствие признаков цивилизации. Мы с тремя дочерьми были полны жизни, радовались каждому новому дню. Все жители Ямита собирались вместе, чтобы отметить еврейские праздники.

Ядро поселенцев составляли репатрианты из России, Америки и сабры, - рассказывает Лариса. - Мой муж работал в то время в компании «Эль Хариш» ответственным за проект рыболовства, и приехали мы в Ямит, как представители нужной городу профессии. Когда мы жили в Тель-Авиве, дочери видели отца один раз в две недели, настолько он был занят, а теперь он мог посвящать свободное от работы время воспитанию детей. Горожане были в основной своей массе людьми молодыми - в возрасте 30-40 лет, многие - кадровые офицеры ЦАХАЛа.

Постепенно в Ямите была построена начальная школа, детские сады, открылось отделение больничной кассы.

Центр города был сказочно красив, - говорит Лариса. - Ямит проектировался таким образом, что вся электропроводка была спрятана под землей и не болталась над головой, как в других местах. На мой взгляд, нет и не было в Израиле столь прекрасного, с архитектурной точки зрения, города. И, думаю, уже не будет...

Семья Фархан прожила в Ямите около семи лет, здесь у Ларисы и Ави родился четвертый ребенок - сын Офер.

Решение об отступлении из Синая и демонтаже шокировало обитателей Ямита. Многие не хотели в это верить, надеясь, что в последний, решающий момент случится чудо и оазис в пустыне, ставший их домом, будет спасен.

Обреченные на скитания

В последнюю неделю, когда стало ясно, что чудес на свете не бывает, в Ямит из разных уголков страны потянулись друзья, чтобы морально поддержать поселенцев, - вспоминает Ави. - В воскресный день позвонил мне командующий Южным армейским округом и спрашивает: «Фархан, ты еще не пакуешься?»

«Генерал, - отвечал Ави, - я не собираюсь паковаться. Я категорически против того, чтобы депортацией занимались солдаты: это причинит армии чудовищный ущерб - моральный и нравственный, последствия мы будем долго расхлебывать. Если уж вам так хочется изгнать нас из Ямита - пусть ваши офицеры нанимают грузовики и сами вывозят наши вещи».

- Дом у нас с Ларисой был замечательный, - говорит Ави, - я постоянно отделывал его и украшал. Вот я и попросил командующего: «Пожалуйста, не разрушайте дом, в котором мы прожили без малого семь лет. Пусть себе стоит. Проведем у меня во дворе церемонию, в ходе которой мне будет передан флаг Ямита, а я отправлюсь с ним пешком в Иерусалим». Генерал возразил: «Никаких церемоний не будет - хватит с меня Шарм эль-Шейха». Там, надо сказать, незадолго до того состоялась позорная, унизительная для Израиля церемония. Мы-то по наивности считали Египет цивилизованным государством: если уж с ним подписан договор о мире, то и процедура передачи Синая пройдет достойно, на уровне. Незадолго до депортации поселенцев в Шарм эль-Шейх съехались корреспонденты крупнейших телекомпаний мира, чтобы запечатлеть исторические кадры: совместную церемонию с участием израильтян и египтян, в основном - солдат и офицеров их армии. Когда был спущен государственный флаг Израиля, никто из израильтян не смог сдержать слезы. Зато египтяне приветствовали этот акт криками: «Алла акбар!» Ощущение было таким, что джина выпустили из бутылки: бедуины неистовствовали, злорадствовали, выкрикивали всё, что они о нас думают.

Неудивительно, что после этого командующий Южным округом был категорически против любых церемоний.

В понедельник мы с Ларисой отправились к обелиску, - вспоминает Ави. - Внезапно кто-то из горожан остановил меня и сообщил: «Ваш дом окружили солдаты». Мы бросились обратно. Вокруг дома раскинулась поросшая травой лужайка, которую от тротуара отделяла низенькая каменная стенка - сантиметров сорок. Переступить через нее ничего не стоит. Подбегаю я к дому и застаю такую картину: во дворе стоят наши дочери - 14-летняя Михаиль, 12-летняя Ганит и 10-летняя Керен. На тротуаре переминаются с ноги на ногу солдаты - те самые, кто до того уже ворвался во многие дома в Ямите и вышвырнул прочь живших там людей...

Увидев детей, - продолжает Лариса, - солдаты не смогли войти в дом. Не хватило им душевных сил переступить через низенький заборчик. Девочки сказали: «Пока папа с мамой не вернутся, никто в этот дом не войдет».

Во всех комнатах был идеальный порядок, - дополняет Ави. – Издалека было видно, что в этом доме много лет прожила большая дружная семья. Начальник округа набросился на солдат: «Вы отказываетесь от выполнения приказа командования!» Однако те решились войти в дом лишь спустя полтора часа.

...Начали снимать со стен все, что было развешано, и таскать в кузов грузовика, - продолжает Лариса. - Мы стояли и плакали, не в силах вымолвить ни слова. На солдат это действовало угнетающе: они чувствовали, что делают нечто нехорошее, но не делать этого не могли - приказ есть приказ. Души солдат рвались на части. С одной стороны, они не могли отказаться от выполнения приказа, с другой - были не в силах его выполнять...

Военнослужащим потребовалось двое суток, чтобы вытащить и погрузить на шесть машин все имущество семейства Фархан.

В пятницу утром мы с близким другом навели в опустевшем доме порядок, - рассказывает Ави. - Меня спрашивали: «Что будешь делать?» - «Собираюсь основать около КПП Эрез лагерь беженцев и оставаться там до тех пор, пока не вернусь в Синай».

После того, как нас выселили, начались скитания, - говорит Лариса. - Некоторое время мы прожили в караване в Ашкелоне, пытались обосноваться в поселении Офра... Бездомные, с четырьмя детьми...

Свет в конце тоннеля

Вскоре после депортации, в канун Дня независимости (на дворе стоял 1982 год) Ави приехал в район Шаар ха-Гай на церемонию поминовения павших воинов.

Внезапно ко мне приблизился полковник Ави Бар-Он, помощник министра обороны Ариэля Шарона по вопросам поселенческого движения, - вспоминает он. - «Арик спрашивает: к чему тебе создавать лагерь беженцев, к чему протестовать? - сказал он. - Не лучше ли основать в районе КПП Эрез новое поселение?» В День независимости, сразу по окончании торжеств, мы, выселенцы Ямита первыми пришли к Стене плача. Встретил нас рав Меир Иегуда Гец, благословенна его память. Я вручил ему флаг Ямита, с которым дошел пешком до Иерусалима со старшей дочерью Михаль. Рав Гец, служивший в то время раввином Стены плача, каллиграфическим почерком вывел следующую надпись: «Этот флаг Ямита передан мне около Стены плача на хранение на исходе Дня независимости в 1982 году». А на другой день меня пригласили в канцелярию министра обороны. Показали карту: новые поселения будут основаны на севере сектора Газы. В результате ровно через две недели после депортации из Ямита мы с друзьями оказались в 15-ти километрах от Ашкелона, в том самом месте, где предполагалось основать поселение Алей-Синай. Я поднялся на холм и содрогнулся: все поросло колючками, джунгли, пустота... «Новое поселение будет заложено на этом месте», - произнес я твердо. Так и получилось. Со мной постоянно находилось 17 человек - депортированные жители Ямита и наши единомышленники, противники изгнания евреев из Синая. Видеть среди основателей Алей-Синай «пицуимников» (жителей Ямита, мечтавших о денежных компенсациях), мне не хотелось...

На получение необходимых разрешений и оформление документов потребовалось еще немало времени - 22 года назад бюрократическая машина была столь же неповоротливой, как и сейчас. Но тогдашний министр обороны Ариэль Шарон оказал основателям Алей-Синай колоссальную поддержку.

Де-факто, основывая Алей-Синай, я выполнял волю Ариэля Шарона, - говорит Ави Фархан. - Впоследствии мы основали в северной части сектора Газы еще два поселения - Нисанит и Дугит. Три населенных пункта стали «бронежилетом» Ашкелона, так как находятся в четырех километрах к югу от электростанции имени Ротенберга и преграждают путь из Газы к стратегически важному для Израиля энергокомплексу.

В настоящее время в поселении Алей-Синай проживает 350 человек - 85 семей. Экс-председатель «Аводы» Амрам Мицна и не помышлял о сносе трех поселений в северной части сектора Газы - демонтировать их решил лидер «Ликуда» Ариэль Шарон.

Кстати, из города Газа Израиль вывел свои войска много лет назад, на заре процесса Осло, - говорит Ави Фархан. - Палестинского населения в северной части сектора Газы практически нет - в наших краях на огромной площади проживает всего одиннадцать арабских семей. Вот до меня и не доходит, в чем логика отступления с этой территории. За четыре года «войны Осло» террористы уничтожили на севере сектора Газы 27 израильских солдат и мирных граждан. В дни праздника Суккот жители Алей-Синай сидели «шив’а»: арабский снайпер застрелил воспитательницу Шломит Батито и солдата Виктора Ариэля. После теракта нужно было сходу основать между Алей-Синай и Нисанит новое еврейское поселение, а не бежать из сектора Газы!

Под знаменем Ямита

Голосование в кнессете по вопросу отделения и демонтажа поселений совпало с 22-летием Ямита. В преддверии новой депортации Ави и Лариса решили, несмотря ни на что, отметить день рождения Алей-Синай, но сделать это по-своему. Моложавый 58-летний дед на пару с Галем, одним из восьми своих внуков, отправился в Иерусалим пешком, точь-в-точь как после разрушения Ямита. Над головой шагавших по шоссе деда и внука развевался тот самый флаг, на котором рав Стены плача сделал историческую надпись.

На митинге, состоявшемся в Саду роз в день «исторического» голосования, оба взошли на трибуну - седовласый Ави и Галь с поднятым над головой бело-голубым полотнищем.

Галь очень волнуется, - произнес Ави Фархан, приблизившись к микрофону, - поэтому, с вашего позволения, я зачитаю речь, которую он написал от своего имени.

Окинув взглядом заполненное людьми пространство, полковник Армии обороны Израиля Фархан прочел:

«Я, Галь Португез, одиннадцати лет, внук Ави Фархана, родился и вырос в Алей-Синай - цветущем поселении, отмечающем в эти дни 22 года с момента своего основания. Около 23 лет назад моя мама с бабушкой и дедушкой отправились пешком в Иерусалим после того, как наша семья была изгнана из Ямита. А вчера мы с дедом проделали пешком тот же путь из Алей-Синай, чтобы не допустить еще одной депортации. Хочу обратиться к главе правительства: господин Шарон, мы с дедушкой много раз гостили у вас на ферме Хават Шикмим. Прошу вас: пусть наш национальный флаг продолжит развеваться над моим домом в Алей-Синай, над домом моих детей и внуков».

Фото автора. На снимке: Ави Фархан, его 23-летний сын Офер (сзади), старший внук 14-летний Том и 11-летний Галь с флагом Ямита

"Новости недели", 4.11.2004

Статьи о плане Шарона выселения Гуш Катифа

Другие статьи Евгении Кравчик

К списку репортажей

Hosting by