Евгения Кравчик

Слово не воробей, вылетит - запишут

В день оглашения отчета государственного контролера все израильские СМИ муссировали одну-единственную тему, затронутую Элиэзером Гольдбергом в тысячестраничном документе: финансирование минстроем так называемых «незаконных» еврейских поселений, хотя настоящее «землетрясение» должна была вызвать совсем иная статья - беспредел, творимый полицией с благословения прокуратуры при прослушивании телефонных разговоров граждан

«Русский след»

Впервые наша газета подняла эту щекотливую тему порядка трех лет назад, когда министр Авигдор Либерман публично обвинил генерала Моше Мизрахи в том, что полиция прослушивала и стенографировала частные беседы его жены и дочери, а также разговоры с главой правительства Биньямином Нетаниягу.

Откровения Либермана были восприняты в штыки не только государственным прокурором Эдной Арбель, но и тогдашним юридическим советником правительства Эльякимом Рубинштейном.

Гнев юридической элиты вызвал и тот факт, что первоисточник скандальной информации - «какой-то русский», Станислав Яжемский, бывший сотрудник Отдела полиции по раскрытию международной преступности. Он отказался осуществлять - пусть и по поручению высокого начальства в лице Мизрахи - явно противозаконные манипуляции с магнитофонными записями, сделанными (на первый взгляд) по решению суда. Именно Яжемский обратил внимание на то, что условия ордеров на прослушивание, издаваемых по просьбе полиции председателями судов, постоянно нарушаются: вместо того чтобы стенографировать только беседы, имеющие прямое отношение к выдвинутым относительно граждан подозрениям, слушается и конспектируется абсолютно все диалоги, в том числе и на чисто политическую либо сугубо личную тему.

Оказавшись перед проблемой нравственного выбора: смолчать и таким образом покрыть тогдашнего начальника Отдела по раскрытию международной преступности Моше Мизрахи либо разоблачить беззакония, Яжемский избрал последнее. Из-за чего был вынужден покинуть Израиль: как только в его руках оказались сенсационные вещдоки, относительно него тут же было возбуждено служебное расследование, а членам его семьи начали угрожать...

Адвокату Ханану Гольду, представляющему интересы Яжемского, потребовалось немало времени и упорства, чтобы уверить юридического советника правительства в кристалльной честности своего клиента, готового в любой момент дать показания против Мизрахи.

Наконец, 23 октября 2003 года Эльяким Рубинштейн огласил отчет, прецедентов которому нет: на 62-х листах печатного текста были изложены многочисленные нарушения, допущенные в Отделе по раскрытию международной преступности в ходе санкционированного судьями прослушивания телефонных разговоров. Рубинштейн пришел к выводу, что полиция записывала и стенографировала разговоры, не имевшие никакого отношения к расследуемым ею подозрениям относительно видных политических и общественных деятелей страны, в том числе бывшего премьер-министра Нетаниягу и нынешнего - Ариэля Шарона. Ограничения, сформулированные судьями в ордерах на прослушивание, постоянно нарушались: конспектировались семейные и интимные беседы, диалоги, посвященные политике, состоянию здоровья, то есть все то, на что распространяется Закон по охране прав личности.

Факты, приведенные в отчете, дали Эльякиму Рубинштейну основание рекомендовать министру внутренней безопасности сместить генерала Мизрахи с должности начальника Главного следственного управления Центрального штаба, предварительно выслушав его аргументы в свою защиту.

Государственный прокурор Эдна Арбель, с «благословения» которой Мизрахи систематически нарушал постановления судов, бросилась на его защиту. 24 октября, на другой день после оглашения отчета юридического советника, Арбель «слила» в прессу адресованное Рубинштейну письмо, из которого явствовало: начальник Главного следственного управления чист, как стеклышко. Фигурировала в том письме и такая недвусмысленная фраза: «Разговоры деликатного свойства (пусть и считанные) были переданы вскоре после их записи и нам, и вам, но никто из нас не дал распоряжения прекратить их стенографировать: мы были убеждены, что речь идет о материале, который может иметь отношение к следствию».

Иными словами, Арбель, избранная на минувшей неделе верховным судьей, «заложила» и себя, и Рубинштейна, и Мизрахи, признав: политика в Израиле интересует полицию и прокуратуру ничуть не меньше, чем уголовщина. А может - и больше.

Эльяким Рубинштейн категорически опроверг брошенное ему в лицо обвинение: до своего ухода в отставку в январе с.г. он утверждал, что ничего не знал о нарушении полицией условий ордеров на прослушивание телефонов политиков.

Вопиющие нарушения

За период с августа 2002 года по июнь 2003-го ведомство государственного контролера провело выборочную статистическую проверку законности прослушивания телефонов граждан. Было проанализировано 206 прослушиваний, осуществленных в 2001 году.

Выяснилось, что в 50% случаев стенографировались и конспектировались семейные разговоры, касающиеся, среди прочего, медицинских вопросов и частных дел, никоим образом не имеющих отношения к ведущемуся полицией расследованию. Таким образом, полиция попирает Закон об охране личности и ущемляет элементарные гражданские права родных, близких и знакомых подозреваемых, относительно которых ведется следствие.

Процедура получения санкции на прослушивание такова: офицер полиции подает председателю суда прошение, в тексте которого должно быть четко указано, какие подозрения выдвинуты относительно того или иного гражданина и на каком основании требуется «разгерметизировать» его телефоны. Судья, в свою очередь, указывает границы прослушивания: допустимо ли конспектировать и стенографировать абсолютно все беседы, ведущиеся подозреваемым, либо только ту их часть, которая касается непосредственно следствия. Задача полиции – не выходить за рамки, установленные судьей. То есть «пропускать мимо ушей» любовные, интимные, семейные и другие сугубо частные беседы.

Из отчета госконтролера явствует: ограничения, установленные судом, были проигнорированы в 21% случаев.

Самое вопиющее нарушение - прослушивание и стенографирование разговоров граждан с адвокатами, представляющими их интересы в суде. Израильский закон гарантирует полную неприкосновенность диалогам адвокатов с клиентами - в противном случае защита в суде обвиняемых утрачивает всякий смысл. Однако полиция, как явствует из отчета госконтролера, грубо попирает элементарные требования закона.

Выявлены и факты подслушивания и «расшифровки» разговоров известных в стране политических деятелей, причем запись производилась без санкции высокопоставленного офицера полиции, как того требуют внутриведомственные инструкции.

Госконтролер обнаружил, что в 48% случаев стенограммы и конспекты телефонных разговоров касаются сугубо семейных, интимных вопросов, в том числе касающихся состояния здоровья. Так, в отчете упомянута стенограмма разговора жены подозреваемого с подругой, в ходе которого она делится собственными проблемами и рассказывает, что ее сыну оказывает помощь психолог. Другой разговор проливает свет на конфликты жены подозреваемого с мужем и ее намерение развестись. Третий касается состояния здоровья мужа. Записывались и стенографировались разговоры, касающиеся деятельности частного предприятия, а также сугубо личные беседы сотрудницы, не имеющей к полицейскому расследованию ни малейшего отношения.

Вопиющий факт: среди стенограмм обнаружен разговор сотрудницы одного из подозреваемых, в ходе которого молодая женщина делится со своей матерью тем, как она страдает от пережитого в детстве насилия. Другая женщина, не имеющая к следствию никакого отношения, в ходе доверительной беседы с подругой говорит об отношениях ее сына с отцом – бывшим мужем, с которым она в разводе, а также о том, что она услышала от... воспитательницы детского сада, который посещает ребенок. В полиции хранятся даже записи разговора потерпевшей с сотрудницей центра оказания помощи жертвам сексуального насилия!

Четыре из 206-ти выбранных наугад дел касались прослушивания телефонов политических деятелей. В трех из четырех случаев сотрудники ведомства госконтролера не обнаружили документов, указывающих на то, что прежде, чем обратиться к председателю суда с просьбой выдать ордер на прослушивание, сотрудники отдела полиции, ведущего следствие, испросили бы аналогичное разрешение у начальника Главного следственного управления либо у главы полицейской разведки. Не обнаружено и документов, подтверждающих, что в высшем эшелоне полиции обсудили, допустимо ли вообще прослушивать телефоны столь высокопоставленных политических деятелей, - ведь среди бесед, которые они ведут, могут быть и разговоры крайне деликатного (в государственном масштабе) свойства.

Самым скандальным оказалось одно из четырех упомянутых выше дел, так как в ходе прослушивания стенографировались и конспектировались такие разговоры политика, которые к следствию не имели вообще никакого отношения. Делалось это без разрешения высшего руководства полиции и в нарушение установленных судом ограничений.

Вместо эпилога

Скандальные данные, приведенные в отчете Элиэзера Гольдберга, дали основание оппозиционерам от партии ШАС выдвинуть на голосование в кнессете вотум недоверия правительству. Правда, основной оратор – Амнон Коэн – не счет необходимым акцентировать на попрании полицией элементарных прав граждан, растекся мыслью по древу и в результате тема подслушивания «утонула» в море других, более актуальных, с точки зрения слуг народа, проблем.

Правительство не пострадало: большинство депутатов не поддержало предложение Коэна и партии ШАС.

А это означает: ведя по телефону сугубо личную беседу, думайте не только о разумном, добром и вечном, но также о сотруднике полиции, который вас прослушивает. Потому что объектом интереса стражей законности в правовом демократическом государстве может стать каждый!

"Новости недели", 13.05.2004

Статьи на тему: Демократия и право

Другие статьи Евгении Кравчик

К списку репортажей

Hosting by