Евгения Кравчик

Узник в Сионе

Эксклюзивное интервью с Элишевой Федерман

Израиль считается правовым демократическим государством. Тем не менее, любому гражданину страны, посмевшему выразить протест против политики правительства, грозит административный - без суда и следствия! - арест

У этой хрупкой голубоглазой женщины яркая, неординарная внешность. Элишева Федерман (31) чем-то напоминает мне жену декабриста: скромна и смиренна, сияющие глаза, лучезарная улыбка и неизменное - поистине олимпийское - спокойствие.

Уроженка штата Висконсин, дочь Марты и Давида Рамати - известных в США активистов сионистского движения - она репатриировалась в трехлетнем возрасте.

Рамати поселились в религиозном кибуце Сде Элиягу, что в долине Бейт-Шеана, затем перебрались на Голанские высоты, в мошав Кешет, откуда переехали в Кирьят-Арбу, чтобы остаться навсегда.

В возрасте 18-ти лет, буквально через пару недель после получения аттестата зрелости, Элишева вышла замуж за Ноама, сына Давида Федермана - бесстрашного бойца ЭЦЕЛа. Жениху едва исполнился 21 год.

- Когда мы познакомились, Ноам проводил голодную забастовку у призывного пункта ЦАХАЛа, - вспоминает Элишева. - Его отказались призвать в армию из-за политических взглядов, которые он исповедовал, конкретно - из-за приверженности идеям рава Меира Кахане. Поначалу я - по наивности - пыталась наставить Ноама «на путь истинный». Однако мужу без труда удалось убедить меня в своей правоте.

- Каким образом?

- Его стопроцентная уверенность в историческом праве евреев на Эрец-Исраэль передавалась окружающим, - объясняет Элишева.

Свадьбу Федерманы сыграли необычную: хупу поставили у запертых на замок железных ворот, ведущих на Храмовую гору. Евреев к тому моменту уже близко не подпускали к главной иудейской святыне, так что место было выбрано не случайно.

- Мы чувствовали себя детьми, наказанными непонятно за что, - вспоминает Элишева. – Хупа под открытым небом, никакого банкетного зала. Угощались и танцевали в Ган ха-Ткума, около Сионских ворот, ведущих в Старый город. Сейчас это место, к несчастью, заброшено, но на заре 90-х там проводились яркие, незабываемые празднества. До Ган ха-Ткума мы добрались пешком, за нами - свадебная процессия. Непередаваемое ощущение!..

Первенцем Федерманов стала дочь Иска, бат-мицву которой в начале ноября этого года справили при весьма и весьма нестандартных (мягко говоря) обстоятельствах.

Бат-мицва под надзором

Известный израильский журналист Адир Зик, корреспондент «пиратской» радиостанции «Аруц 7», а ныне - подсудимый, проходящий по уголовному делу, возбужденному против «радиопиратов» от национального лагеря, рассказал, каким чудом ему удалось снять на видео кадры, при просмотре которых - мороз по коже.

- В банкетный зал, где проходила бат-мицва Иски Федерман, посторонних не пропускали: вся прилегающая территория тщательно – муха не пролетит! – охранялась, - говорит Адир Зик. – У меня в кармане лежала портативная видеокамера. Пристроившись к съемочной группе 2-го канала телевидения, я извлек журналистское удостоверение и предъявил его на входе. И – о чудо! – меня пропустили. Остальное было делом техники.

На экране монитора разворачивается странное, потустороннее действо. Ноама Федермана, отца виновницы торжества, вводят в банкетный зал в наручниках, ноги скованы железной цепью.

- Внезапно Ноама освободили от наручников, - говорит Адир Зик. - Я обрадовался. Но не тут-то было: свободным металлическим кольцом одно из запястий Ноама тут же «пристегнули» к руке сотрудника элитного подразделения Главного Управления тюрем. Увидев меня, Ноам успел произнести: «Если бы ты знал, чем меня кормят в камере-одиночке»... Аналогичное признание мне довелось в свое время услышать от лейтенанта ЦАХАЛа Орена Эдри, также арестованного сотрудниками ШАБАКа и сидевшего в аналогичных условиях. Впоследствии Эдри был освобожден: все выдвинутые относительно него «чудовищные» обвинения оказались безосновательными.

Хочу внести существенное уточнение, - продолжает Адир Зик. - Обвинение Ноаму Федерману предъявлено не было: ведь он находится под административным арестом!

По стечению обстоятельств, бат-мицва Иски состоялась в день памяти Ицхака Рабина, в связи с чем «большая» пресса проявила к сугубо семейному торжеству Федерманов повышенный интерес.

- По Второму каналу телевидения, впрочем, показали не Ноама, закованного в наручники и кандалы, а танцующих гостей, прокомментировав происходящее соответствующим образом: вот, мол, как отметили «правые экстремисты» день памяти Рабина, - говорит Адир Зик. – Но ведь дата бат-мицвы была заранее согласована с ШАБАКом, ее праздновали в день рождения Иски! В тот день, кстати, в разных уголках страны играли свадьбы, справляли дни рождений, работали все пабы и кинотеатры. Тем не менее, Йонит Леви, ведущая вечернего выпуска новостей, не преминула заметить, что редакция «долго колебалась, транслировать ли эти страшные кадры». А кадры действительно были «пугающими»: 12-летние школьницы пляшут на бат-мицве лучшей подруги!

Без суда и следствия

Говорит Элишева Федерман:

- Две с половиной недели назад по телевизору был показан сюжет, в ходе которого четверо бывших глав ШАБАКа дали интервью. В рамках беседы с журналистами все они подробнейшим образом изложили свои политические взгляды и цели. Обсуждался и такой актуальный вопрос: как отразить возможное сопротивление, которое будет оказано поселенцами в случае «эвакуации». Видимо, именно на случай демонтажа еврейских поселений нынешний глава ШАБАКа Ави Дихтер вынес стратегически важное решение - бросить под административный арест тех поселенцев, которые в критической ситуации могли бы возглавить движение сопротивления. «Неблагонадежных» оказалось 15 человек...

В канун Рош ха-Шана сотрудники Еврейского отдела ШАБАКа арестовали моего мужа, Ноама, - продолжает Элишева. – Ордер подписан министром безопасности Шаулем Мофазом, удовлетворившим просьбу главы ШАБАКа. Административный арест – чисто волевой акт, так как задержанному не предъявляют обвинение. Все «материалы следствия» засекречены, их скрывают от адвоката арестованного под предлогом, что это – крайне деликатные факты, связанные с обеспечением госбезопасности.

Ноама Федермана доставили в Иерусалимский окружной суд, где он предстал перед судьей, которому надлежало решить, оставить ли его под арестом либо освободить.

- Обсуждение продлилось не более пяти минут, после чего Ноама выдворили из зала заседаний, - говорит Элишева Федерман. – Там остались только сотрудники Еврейского отдела ШАБАКа, предъявившие судье секретные документы. Спустя два часа Ноама снова ввели в зал, сказав, что он может привести аргументы в свою защиту. Но как их привести, если тебе неизвестно, в чем тебя обвиняют?!

Таким образом, с Рош ха-Шана Ноам остается под арестом.

- Сотрудники ШАБАКа запретили мне и нашим семерым детям звонить в тюрьму и навещать мужа и отца, - говорит Элишева Федерман. – Сидит он в тюрьме «Ашморет», что на перекрестке Бейт-Лид, в особом отсеке. В камерах по соседству держат Мустафу Дирани и шейха Убейда, бедуинов, шпионивших в пользу «Хизбаллы», а также и еврейских заключенных – больных СПИДом и умалишенных. Ноаму запрещено молиться в синагоге. Размер камеры-одиночки - два на два метра. Более пятидесяти дней назад Ноам объявил голодовку и остается в живых только за счет того, что пьет воду. Однако никакого медицинского надзора нет – тюремному врачу запретили посещать моего мужа. Все мои обращения к министрам и депутатам кнессета от Ликуда либо игнорируются, либо – если и на них и реагируют – то словами поддержки в адрес ШАБАКа: Ноам, по мнению власть предержащих, опасен для общества. Кому же доверяют министры от Ликуда? Бывшим кураторам Авишая Равива? Тем, кто три месяца назад объявил, что разоблачено «новое еврейское подполье», а затем – по причине отсутствия улик - большинство подозреваемых было освобождено из-под стражи без предъявления им обвинения?!

Элишева рассказывает, как в свое время, еще до провозглашения государства Израиль, британские власти бросили в концлагеря в Кении Давида Федермана, отца Ноама.

- Британцы сослались на Указ о чрезвычайном положении, цель которого – борьба с внешним врагом, - подчеркивает она. – А сегодня правительство суверенного Израиля применяет положения того же указа против евреев. И Ноам, подобно его отцу, вновь и вновь оказывается под административными арестами, как будто он – враг Страны и своего народа.

Это сладкое слово «свобода»

- Сколько раз за годы вашей совместной жизни Ноама бросали за решетку?

Элишева затрудняется ответить на этот вопрос.

- Кратковременные аресты, продолжавшиеся день-два, подсчитать невозможно, столько их было, - говорит она. – Не в силах я припомнить и аресты, продлившиеся меньше недели, - не придавала им особого значения. А вот «долгоиграющие» запомнились навсегда. Когда я была беременна первым ребенком, незадолго до родов, Ноама забрали на три недели. Мы опасались, что его оставят в КПЗ до окончания слушания дела в суде. Через несколько недель мужа, впрочем, освободили. Так что в день первых родов Ноам чудом оказался рядом со мной.

Правда, - продолжает Элишева, - в день рождения второй дочери, Сапир, нам с мужем не повезло: вот тогда-то его и оставили в тюрьме до окончания судебного разбирательства. Полгода просидел. И... был оправдан! Сразу после чего его освободили из-под стражи.

- Что это означает: «Был оправдан»?

- Полностью, на все сто процентов!

- А какое обвинение ему было предъявлено?

- Его обвинили в том, что он якобы сжег в Хевроне автомобиль, принадлежавший арабу, - говорит Элишева. - Все полицейские, свидетельствовавшие в суде, показали, что машина сгорела в такой-то час. Долгие месяцы, пока суд слушал показания свидетелей государственного обвинения, Ноам хранил квитанцию, выданную ему кредитной компанией «Виза»и удостоверявшую, что в момент совершения преступления мой муж находился в Беэр-Шеве, на автозаправочной станции. Если бы он был суперменом – все равно не смог бы в считанные секунды «долететь» от Беэр-Шевы до Хеврона!

- Тогда отчего же Ноам сразу не предъявил алиби?!

- Он опасался, что в этом случае полицейские, заранее договорившись, изменят свои показания, и ждал, пока все они в суде выскажутся, в том числе и относительно того, в какой час в Хевроне сгорела та машина. Лишь после того, как все свидетели обвинения дали показания, Ноам предъявил квитанцию, удостоверяющую его непричастность к данному делу. В тот же день суд его оправдал. Ноама освободили из-под ареста. В своем решении судья Рут Ор нелицеприятно высказалась в адрес государственного обвинения.

- Памятны ли вам еще какие-либо аресты Ноама?

- Увы... Ровно год спустя мы решили устроить вечеринку и отметить с друзьями годовщину освобождения Ноама. Но - не успели: муж загремел под административный арест, на сей раз – по случаю событий в Меарат ха-Махпела, в которых участвовал доктор Гольдштейн. Вооруженный инцидент в Пещере праотцев имел место в пятницу, а уже в субботу к нам в дом ворвались сотрудники ШАБАКа, чтобы забрать Ноама. Он убежал и в течение двух недель где-то скрывался, до сих пор не знаю, где. После чего был задержан и шесть месяцев отсидел под административным арестом. Тем временем у нас родился третий ребенок - Давид, которого мы назвали в честь отца Ноама. Видимо, после событий в Меарат ха-Махпела следовало кого-то показательно наказать - чтобы другим неповадно было. Вот Ноама и бросили на полгода за решетку.

- Сколько всего уголовных дел было возбуждено относительно вашего мужа?

- Десятки – я им счет потеряла. Целый шкаф набит папками...

- Скажите, Элишева, слышали ли вы когда-нибудь о женах российских декабристов - аристократках, отправившихся ради своих возлюбленных в ссылку в Сибирь?

- Да, я о них читала! – восклицает Элишева. – Декабристы были инакомыслящими, не так ли? За это царское правительство их и сослало. Нечто похожее происходит в Израиле, причем даже не в двадцатом, а в двадцать первом веке. Сколько раз Ноама будили среди ночи и тащили на допросы...

- Не пытался ли он подать против государства гражданский иск с требованием компенсации за причиненный ему ущерб?

- Нет, при административном аресте это невозможно. Все заранее предусмотрено! Под первый арест Ноам попал при правительстве Рабина. И хотя через шесть месяцев его освободили, относительно него было издано постановление, ограничившее свободу его передвижения сроком на три года. Ноаму пришлось нарушить условия ордера. Я тогда была беременна четвертым ребенком (сегодня сыну Оведу 7 лет), от Ноама требовалась помощь – вот он и ездил за покупками, возил старших детей. За это его и арестовали. На сей раз – на абсолютно законных основаниях: за нарушение ордера, ограничивающего свободу передвижения! И суд приговорил Ноама к лишению свободы сроком на 13 месяцев. Простым израильским заключенным обычно укорачивают срок отсидки на треть, если они себя хорошо ведут. Ноам вел себя в тюрьме примерно и Управление тюрем рекомендовало скостить ему треть срока. Однако ШАБАК воспротивился. Пришлось подать в суд апелляцию. В конце концов аргументы защитников Ноама были приняты. Мужа освободили. При условии, что он вправе находиться только в Хевроне, а выезжать из города ему нельзя. На сей раз Ноам беспрекословно подчинился условиям ордера. И получил за послушание «награду» - новый административный арест!

- За что?!

- Как обычно - ни за что! В то время в обществе развернулась дискуссия вокруг соглашения по Хеврону. И Ноам, как старожил Хеврона, властям ужасно мешал. Чтобы не позволить ему организовать демонстрации или проконсультировать участников акций протеста, и было решено упечь его в тюрьму. Просидел три месяца. В тот период Ноам был единственным на всю страну заключенным, находившимся под административным арестом... Тогда же другой парнишка – Ноам Фридман – открыл в Хевроне стрельбу по арабам. В связи с этим мой муж мрачно пошутил: «Может, меня спутали с Ноамом Фридманом?» Только я одна понимала подлинный смысл этой фразы: Ноам по натуре – добряк, нежнейший, заботливый отец, любящий, преданный муж. Чувствительная, тонкая натура, он муху не обидит, однако сотрудники Еврейского отдела постоянно пытаются представить его кровожадным злодеем...

В последние год и три месяца Ноам безвылазно сидел дома, в Хевроне.

- Домашний арест! – объясняет Элишева. – О, как я наслаждалась тем, что Ноам рядом. Ведь наша совместная жизнь протекает довольно странно: длительные разлуки (вызванные отсидками Ноама) сменяются ограничительными ордерами, предписывающими мужу ни на секунду не отлучаться из дому. Впрочем, для детей каждый домашний арест Ноама – это праздник: отец дома, занимается с ними, Тору читает... В такие периоды вся семья набирается сил, а они нам нужны, потому что вскоре Ноама снова бросают за решетку и он надолго исчезает.

По словам Элишевы, Ноам – идеальный отец.

- Мягкий, бесконфликтный, остроумный, он согревает своим душевным теплом всю семью, - говорит она.

- Но и вас можно смело назвать героической женщиной... – произношу я, глядя на хрупкую фигурку матери семерых детей.

- Ну какая же я героиня?! – возражает Элишева. – Просто я свято верю в правоту своего мужа, в его порядочность, в его неизбывную и бескорыстную любовь к Эрец-Исраэль. Что же касается борьбы за освобождение Ноама из-под ареста, то я веду ее не в одиночку – в этом меня поддерживают сотни и сотни людей, знакомых и абсолютно чужих.

На исходе каждой субботы на перекрестке Бейт-Лид проводятся демонстрации с требованием освободить Ноама Федермана. По стране циркулируют листовки, содержащие подробное описание политического преследования Федермана и его единомышленников.

- Вот увидите, справедливость восторжествует! - сказала на прощание Элишева. Голос этой хрупкой женщины звучал твердо и убежденно.

Судья Рут Ор - в адрес прокуратуры

Выдержка из оправдательного приговора, вынесенного по делу Ноама Федермана 2 февраля 1994 года иерусалимским окружным судьей Рут Ор:

«Все улики, представленные государственным обвинением, - косвенны. Единственная их цель – доказать, что обвиняемые (Федерман и Кахалани – Е.К.) находились поблизости от того места, где сгорел автомобиль... Тем временем у подсудимых – объективное и однозначное алиби: 4 октября 1992 года в 21 час 32 минуты Федерман заправил свой автомобиль бензином и расплатился кредитной карточкой компании «Виза», поставив на квитанции свою подпись. Это – яркий пример недопустимости использования прокуратурой косвенных улик. И если бы я не перепроверила достоверность представленных прокуратурой улик – наверняка признала бы подсудимых виновными и приговорила к нескольким годам лишения свободы.

Мне кажется, что государственное обвинение должно отдавать себе отчет в том, насколько значимо и важно «железобетонное» алиби. Прокуратура была обязана первой признать, что обвинение предъявлено не тем людям, а не дожидаться решения суда по данному делу».

Финал дела «нового еврейского подполья»

2 декабря с.г. иерусалимский окружной суд признал Ицхака Пасса и Мататиягу Шво виновными в незаконном хранении оружия, полученного преступным путем. Таким образом, дело «нового еврейского подполья» развалилось, как карточный домик.

В рамках компромиссного соглашения между защитой и прокуратурой Пасс и Шво признали себя виновными по одному-единственному пункту откорректированного обвинения, который гласит, что 17 июля с.г. оба пытались перевезти в автомобиле Пасса из Биньямины в Иерусалим 8 зарядов взрывчатки. Максимальный срок наказания по этой статье – 10 лет лишения свободы.

В любом случае, ни Пасс, ни Шво уже не обвиняются ни в покушении на жизнь арабов, ни в членстве в «новом еврейском подполье».

На снимке:
Элишева Федерман с 11-летней дочерью Сапир и годовалым сыном Илаем: «Справедливость восторжествует!»

21.12.2003

БАГАЦ отклонил иск Федермана, жаловавшегося на дискриминацию
Высший суд справедливости отклонил иск правого активиста Ноама Федермана, утверждающего, что он подвергается дискриминации по сравнению с арабскими узниками: их (как и он, находящихся под административным арестом) шароновское руководство освобождает в рамках сделки с "Хизбаллой", а он, еврей, продолжает оставаться за решеткой без суда и следствия.

Вердикт против апелляции Федермана вынесла коллегия в составе 3 судей БАГАЦа под председательством Теодора Ора. В обоснование своего решения судьи написали: "Истец был арестован ввиду опасения, что его деятельность представит угрозу безопасности государства и его граждан. Он является гражданином Израиля - и этим его статус существенно отличается от палестинских заключенных, подлежащих освобождению из-под административного ареста в рамках упомянутого обмена пленными. Следовательно, говорить о дискриминации оснований нет".
"Седьмой канал", 28.12.2004

Другие статьи Евгении Кравчик

О Федермане:
Без Судного дня
Фотографии пикета у тюрьмы Ашморет

Ноам Федерман Знай свои права

К списку репортажей

Hosting by