Яаков Хисдай

Ветры, дувшие в паруса "размежевания"

Каковы будут политические и военные последствия «размежевания», покажет будущее. А вот историю самого плана «размежевания» стоит обсудить уже сейчас: не исключено, что она важнее вопроса о последствиях.

В этой истории много удивительного. Изначально план «размежевания» имел, казалось бы, мало шансов на успех. Его инициатор, премьер-министр Ариэль Шарон, был ненавистен левому лагерю, а сам план был отвратителен и неприемлем для правого лагеря. Как Шарону удалось преодолеть эти препятствия?

Следующий вопрос: каким образом Шарон сумел мобилизовать общественность и государственный аппарат на выполнение своего плана, без всяких объяснений и аргументов, а только с помощью туманных слов о шансах и надежде? И как большинство народа поддержало план, неизвестно откуда взявшийся и неизвестно куда ведущий?

Попытка ответить на эти вопросы откроет нам несколько базисных явлений израильской общественной жизни.

Нет сомнения, что острое политическое чутье, опыт и упорство Шарона помогли ему успешно провести корабль размежевания по политическому морю. Однако Шарон был только лоцманом. Его корабль гнали вперед мощные ветры, под которые он умело подставил паруса.

Первый «ветер» – ненависть. Первопроходцы, приезжавшие в Эрец-Исраэль в начале ХХ века, привозили с собой, наряду с сионистскими мечтами, яростное отрицание религии (унаследованное от европейских революционных движений) и презрение к верующим. Пока в Израиле религиозные евреи были пассивным меньшинством, большинство относилось к ним презрительно и насмешливо. Но после 1977 года они стали опорой коалиции, пришедшей к власти, и превратились в силу, угрожающую светской гегемонии. Тогда презрение превратилось в ненависть, которая с годами нарастала. Лидеры религиозных и ультраортодоксальных групп повели себя глупо и чванливо, не понимая опасности, и пользовались своей силой без ограничений: ультраортодоксы – для выбивания финансовых льгот, национально-религиозный лагерь – для расширения поселенчества. Результатом было усиление ненависти к тем и другим, без разбора. Ненависть к религии и религиозным стала мощным политическим фактором, которым стали успешно пользоваться догадливые политики и партии.

Шарон верно рассчитал, что ненависть к религиозным и поселенцам пересилит ненависть к нему, и обеспечил себе политическую реабилитацию у левых, обрушив удар на поселенцев.

Вторым «ветром» было моральное разложение политической верхушки. Этот ветер тоже начал дуть не сегодня. Обогащение государства, исторически сложившийся контроль политиков над государственными средствами и жестокая борьба за власть постепенно привели к тому, что политическая арена стала местом раздачи трофеев методом «хватай сколько можешь», а высшей мечтой каждого политика стало кресло в Кнесете или в правительстве.

Поэтому премьер-министр не побоялся выдвинуть план, находившийся в полном противоречии с программой и принципами его партии. Он видел, что не нужно ничего объяснять и никого убеждать, так как любители денег и власти, добравшиеся с его помощью до заветных кресел, пойдут за ним, как покорные рабы. Он ошибся в мелочи – все-таки нашлось несколько «бунтовщиков», спасших свою честь, – но общий его расчет оказался верным.

Третьим «ветром», дувшим в паруса Шарона, оказалось отсутствие других лидеров. Это тоже результат глубоких и давних процессов. Причины, которые привели в Кнесет любителей наживы и высоких постов, понизили и уровень политиков. Из всех способностей для продвижения в политике стали требоваться лишь способности к сговорам и интригам, а востребованными качествами оказались грубость, наглость и цинизм. Так образовался дефицит лидеров, и Шарон появился «на безрыбье». Его славное военное прошлое послужило визитной карточкой для входа в политику, а войдя, он доказал, что может управляться с политиками на их поле, и оказался там великаном среди лилипутов, в том числе и по части агрессивности, интриг и цинизма.

На политической арене Шарону нет равного противника, за которым можно было бы идти. Народ почувствовал, что нельзя позволить Шарону проиграть, потому что сменить его некому. Все это стало «третьим ветром».

Четвертый «ветер» – израильская культура стадности, поощряющая не самостоятельную критическую мысль, а послушное следование за другими. Этой культуре по определению нужен не такой лидер, который убеждает, а такой, который выказывает силу и упорство, чтобы за ним можно было идти, не думая и не неся никакой ответственности.

Иначе невозможно объяснить, почему весь административный аппарат послушно взялся за подготовку к «размежеванию», без массовых уходов в отставку или хотя бы протестов против плана, принятого без всяких аргументов и объяснений, по неизвестным причинам и с неизвестными последствиями.

Некоторые видят в этом признак устойчивой демократии, но верно противоположное. Послушание и слепая дисциплина – признаки диктатуры, в то время как основой демократии являются критика и готовность к сомнениям. Культ дисциплины и законопослушания, устанавливаемый в последнее время в Израиле, напоминает режимы, от которых мы хотим быть как можно дальше. Если бы сейчас в Израиле появился новый Мартин Лютер Кинг, борющийся за справедливость, но нарушающий законы, то представляется, что его шансы у нас были бы крайне слабы...

Пятый и очень важный «ветер», который помог Шарону, – это отчаянная надежда на немедленное Избавление. Одной из основ сионизма была воодушевляющая, но опасная вера в то, что сионизм изменит судьбу евреев. Вернемся на родину, станем «свободным народом на своей земле» – и исчезнет антисемитизм, и мы будем жить как нормальный народ среди других народов.

Создание государства, его успехи и великая победа в Шестидневной войне какое-то время подтверждали это предположение. Но вскоре выяснилось, что оно было иллюзией. Антисемитизм в мире цветет пышным цветом, и ненависть к отдельному еврею дополнилась ненавистью к еврейскому государству.

Большинство израильтян не готово принять эту реальность и смириться с тем, что Государство Израиль – это лишь еще один этап борьбы еврейского народа за свое существование. Их надежда убежать от еврейской судьбы столь сильна, что они отказываются видеть действительность и хватаются за любую тень шанса или обещания, лишь бы и дальше верить в великую иллюзию, которая тает у них на глазах. Израильское общество мечется, бросаясь из крайности в крайность, между надеждой и отчаянием. Каждое разочарование становится глубоким отчаянием, каждый обрывок шанса раздувается в великую надежду.

«Вторая интифада» повергла Израиль в отчаяние, а слова Шарона, что «размежевание» откроет путь надежде и новым шансам, стали соломинкой, за которую ухватились утопающие.

Не Шарон создал все эти губительные ветры, но он растревожил их, использовал в своих целях и придал им размах и легитимацию.

Их уже нельзя игнорировать, от них уже не скрыться. Нашу судьбу теперь решают не Ариэль Шарон и не Гуш-Катиф, а эти зловещие ветры. И если мы не найдем способов остановить их, они потопят наш корабль.

Перевод с иврита Р. Торпусман

"Вести", 1.9.2005

Другие статьи о программе выселения Гуш-Катифа

Hosting by