Тимур Ваулин, Евгений Сова

Пугало

Интервью с Моше Фейглиным

Имя нарицательное

Израильская политическая элита на первый взгляд кажется клубком копошащихся змей, или разноцветных проводов под напряжением, если угодно. Кажется, что здесь нет места консенсусу, что нет ни единой точки в трехмерном пространстве, где пересекались бы интересы всех этих разнозаряженных групп и несоразмерных личностей. Что нет такой темы, предмета, идеи, которые сочли бы своими одновременно Ахмед Тиби, Цахи Ханегби, Звулун Орлев, Биньямин Нетаниягу и Юли Тамир.

Но это не так. Во-первых, политики умеют мгновенно сплотиться, чтобы отстоять свои профессиональные привилегии. Во-вторых, за годы существования в одном клубке они научились не мешать соседу в лоббировании интересов выдвинувших его групп и организаций. В-третьих, у них есть Моше Фейглин.

Моше Фейглин стал объектом консенсуса для множество разнонаправленных политических сил. Ни Арафат, ни Насралла, ни Ахмадинеджад не удостоились такого единодушия по отношению к своей персоне, как этот интеллигентный худощавый человек в очках. Ненависть к нему примиряет врагов и объединяет попутчиков. Именно ненависть, а не неприятие, презрение, пренебрежение. Это живое чувство, общее для множества столь разных людей, выражается бурно и непосредственно, стоит Фейглину напомнить о себе или кому-то напомнить о Фейглине. Израильский политик подскакивает, будто сел на утюг, и с настоящей пеной у рта начинает поносить этого мало кому известного человека, пока не выбьется из сил.

Израильские СМИ выбрали другую тактику: они Фейглина игнорируют. Его нет ни на газетных полосах, ни в бесконечном политбазаре на радиоволнах, ни в сводках телевизионных новостей. Он появляется лишь накануне выборов в связи с очередной своей маленькой победой внутри Ликуда, и тогда все становится на свои места. Либеральнейшие из интервьюеров, вынужденные с этим чудовищем общаться в эфире, не выдерживают больше одной реплики и начинают голосить, браниться и даже биться в падучей. На фоне кротко улыбающегося "врага общества" это выглядит скверным спектаклем. Но это не спектакль. Они действительно его ненавидят и боятся, точно он может заразить их чахоткой, СПИДом и проказой. Именно так они к нему относятся: как к разносчику чумы, холеры, птичьего гриппа.

Им пугают пионеров и пенсионеров, его восковую куклу колют булавками, а его чучело высится над кукурузным полем нашей политической действительности, пугая ворон и сотрудников ШАБАКа.

Дошло до того, что Фейглина подвергли своеобразной гражданской казни - он уже не существует, как гражданин Моше Фейглин, член партии Ликуд. Нет, гражданин Фейглин с большой буквы отныне вычеркнут из словарей и энциклопедий, а есть фейглины - некое угрожающее общественному спокойствию и самой демократии копошение у плинтуса, которое следует давить при удобном случае, чтобы не расползалось. Фейглины - это имя нарицательное, синоним фанатизма, агрессивности, разрушительной идеологии и религиозно-националистического обскурантизма.

Человек с маленькой буквы - ну разве не любопытное явление? Конечно, любопытное! Грех не полюбопытствовать...

Человек с маленькой буквы

- В последнее время ваша фамилия стала именем нарицательным. Когда говорят о правых радикалах, ваших сторонников и соратников называют "фейглинами". Вас это не задевает?

- Напротив. Я рад, что левые проявляют ко мне столько внимания. Я это говорю без доли хвастовства, но ни один лидер правого лагеря не удостаивался такой чести.

- Почему?

- Я предлагаю не болтовню, а решение. Когда государственный автобус летит в пропасть, я не кричу водителю, чтобы он рулил влево или вправо. Я кричу, чтобы он отдал руль мне. Я готов вести этот автобус и нести ответственность за всех пассажиров. Я знаю куда, я знаю как и я знаю, что прежний водитель, должен уйти. Это их пугает.

- "Пугает" - это не преувеличение?

- Моя семья - в целом левая, мои родители были далеки от моих взглядов. Поэтому я знаю, что чувствуют левые. 12 лет назад обо мне написали в газете "Гаарец", что меня боятся, потому что я действую, как левый. Есть в этом доля правды. Я не буду раскрывать всех своих секретов, но это действительно так. Левые думают, что они - это народ. А я думаю что народ - это я, это мы, я и мои сторонники. Этим я представляю опасность для левых. Лучшее доказательство для этого - это поведение левых в отношении меня.

- В недавнем вашем телеинтервью с журналистом газеты "Гаарец" Ари Шавитом было заметно, насколько он сильно нервничает в разговоре с вами. При этом, надо сказать, что Шавит создал себе образ умеренного левого журналиста, который умеет найти нужную интонацию для любого, в том числе и для идейного противника...

- Со мной у него это не вышло.

- Было видно, как он нервничает, перебивает интервьюируемого, задает вопросы на повышенных тонах и вообще близок к истерике. Ничего подобного он не позволял себе в ходе интервью с другими нелегкими собеседниками, например Нетаниягу.

- Нетаниягу и Ари Шавит более близки по духу между собой, чем я и Нетаниягу. Идеи Нетаниягу и Шавита - это идеи нормальности. Их идеал - это быть нормальным государством. Вспомните книгу Нетаниягу "Место под солнцем". В прямом переводе с английского, на котором она написана, это будет звучать как "Место среди наций" (Place Among the Nations). Но мы по определению не можем быть обычным нормальным государством. Я говорил и говорю, что евреи это не нормальный народ, это особенная нация. Пока мы этого не поймем, мы будем бултыхаться в собственных проблемах. У нас есть особая миссия и в утверждении этой идеи я вижу свою роль как лидера "Еврейского руководства" в Ликуде.

- У нас принято противопоставлять еврейскость и демократичность государства, подразумевая, что государство Галахи и государство демократических ценностей - это разные вещи.

- Чушь. Только еврейское государство способно обеспечить евреям демократию. Чем дальше мы убегаем от наших корней и иудаизма, тем дальше отдаляемся от демократии. Это можно доказать лишь по прошествии времени, но это так. Я не представляю здесь некий религиозный сектор, наоборот, я против религиозных партий. Я считаю, что только идея еврейской самоидентификации способна спасти нас как народ. Те же Шавит и Нетаниягу хотят нормальное государство. А я хочу еврейское государство. Ари Шавит пытается убежать от собственного еврейства, от собственного прошлого.

- Нетаниягу тоже?

- Конечно будет неверным говорить тоже самое о Нетаниягу, но в последнее время он плывет по этому течению, у истоков которого - так называемая левая элита. А то, что я предлагаю, хочет большинство народа. Главные мои противники в этом, конечно же, не Ари Шавит или Нетаниягу, я имею ввиду прежде всего председателя Верховного суда Аарона Барака и его идеологическое окружение. Они меня боятся, запугивают мной, но все же уважают.

- Настаивая на избранности еврейского народа и необходимости еврейского государства, вы можете оттолкнуть многих потенциальных союзников из числа нееврейских граждан Израиля. Вы об этом не думаете?

- Я не думаю, что это должно их оттолкнуть.

- Но вы же не можете отрицать, что вероятность этого высока?

- Я так не думаю.

Черчилль запаса

Последние недели все израильские СМИ трубят о глубоком кризисе, в котором оказалась страна после месяца военных действий в Ливане. Претензии к военному и политическому руководству страны растут, как снежный ком. Требования солдат-резервистов, вернувшихся с поля боя, звучат в унисон с жалобами зацелованных женщин из канцелярий министров и даже президента.

Наша беседа с капитаном запаса ЦАХАЛа Фейглином проходила на пятый день Ливанской кампании, когда общество все еще ожидало обещанный молниеносный разгром "Хизбаллы". Фейглин же, привыкший плыть против течения, первым делом заявил, что Израиль уже проиграл в этой войне. Каково было это слышать?!

- Каждый следующий день приближает нас к поражению в этой войне, - уверенно заявил Фейглин.

- Почему?! - на пятый день бомбежек это воспринималось, мягко говоря, неадекватно.

- Потому что мы до сих пор не поняли, что это война. Мени Мазуз (юридический советник правительства - прим. Т. В. и Е. С.) утверждает, что это не война, Ольмерт и Перец избегают слова "война". Истинные цели не обозначены, а, значит ,и действия наши непоследовательны и обречены на провал.

- Можно ли вообще победить в подобного рода войне?

- В тот страшный день, 11 сентября 2001 года, я был в Нью-Йорке. В полдень у меня была запланирована встреча на Манхэттене... После этих терактов все в Америке вдруг заговорили о войне цивилизаций. Казалось, что у людей наконец-то открылись глаза. Однако посмотрите, что происходит сегодня. Как это ни печально, но американцы не ищут, как победить в Ираке, - а только как с достоинством оттуда уйти. У нас ситуация еще хуже. Наш враг не "Хизбалла", а Иран с его ядерным оружием. Наши цели (если таковые были вообще), которые ставились перед армией в этой войне, не могут быть достигнуты. И Иран вполне может решить, что ему под силу поставить Израиль на колени. Видите, еще не прошло и недели, а мы первыми заговорили о прекращение огня. Победить в таких войнах можно, только если рубить змее голову, а не ее хвост. Сегодня мы проигрываем бой, но пока не войну. Если мы не опомнимся, то будет поздно. Иран уже сегодня угрожает ядерным оружием, хотя оно еще на стадии разработки.

- Все-таки Иран это не маленькое государство и его проблему в одиночку Израиль решить не в состоянии...

- Американцы завязли в Ираке, но это не значит, что они не следят за Ираном. Надежды американцев на крепкого союзника на Ближнем Востоке, увы, развеиваются день ото дня. Посмотрите, как мы себя ведем? Нас бьют по лицу, а мы отворачиваемся и бьем что есть сил в стенку. Вы можете так бить в стену сто раз, стена останется целой, а вы в конце концов упадете от бессилия. Невозможно выиграть войну, не указав на истинного врага и не угрожая ему напрямую. Почему до сих пор никто прямо не угрожает Ирану?

- По вашему, наши власти не понимают очевидного?

- Я внимательно слежу за действиями Ольмерта в последнее время, и как это ни печально звучит, у меня нет ни одного хорошего слова в его адрес. Он, похоже, не понимает, что бить надо было не по Ливану, а по Ирану. Сегодня нам нужны не Ольмерт и Перец, а Черчилль. Лидерство Черчилля - это то, что спасло Британию от краха перед лицом фашистской угрозы. Ядерное оружия Ирана - это конец Израилю. Поймите, для Ахмадинедждада не будет проблемы, если в Иране в руинах окажется с десяток городов. Зато у нас будут проблемы с первой же бомбой в Тель-Авиве. У нас изначально не было шансов победить "Хизбаллу" в Ливане, зато был прекрасный шанс срубить голову змеи в Тегеране.

- Вы говорите, что у нас нет подходящих лидеров для такой войны. Но нечто подобное мы слышим из уст многих других политиков, причем самого разнообразного мировоззрения...

- Я рад слышать, что в подобном духе высказываются другие политики. Тогда у нас не все потеряно и есть какие-то шансы.

- Например, нечто подобное говорил Эхуд Барак, которого сегодня многие винят за спешный выход из Ливана. Получается, что вы с ним союзники, пусть и временные?

- С чего вы взяли?! В Израиле существует четкое правило: чем больше ты вредишь стране, тем выше поднимаешься вверх по карьерной лестнице. Это как в банке: когда вы должны банку тысячу шекелей - это ваша проблема. Когда вы задолжали банку миллиард - это проблема банка. Меня поражают заявления людей вроде Лимор Ливнат: "Я, будучи министром правительства, не слышала, что у "Хизбаллы" такой мощный арсенал ракет". А я не был министром в правительстве, но об этом слышал и постоянно об этом говорил и писал. Еще больше меня поражают заявления высшего генералитета о том, что мол они знали, но не могли ничего сделать. Если знал и не мог ничего сделать, следовало снять погоны и уйти в отставку. А пока генерал остается на своей должности, он несет полную ответственность за последующие события. Дан Халуц, хоть и летчик, но прилетел он не с Марса, а был все последние годы в Генеральном штабе и руководил ВВС. Помните, как у Чехова: если в первом акте висит ружье, то в третьем оно обязательно выстрелит. Это то, что произошло за последние шесть лет в Ливане с момента выхода оттуда. Тех министров, кто был все эти годы у власти, а сегодня говорит, что ничего не знал о мощи "Хизбаллы", надо судить. Как и военных, которые вроде бы знали, но молчали. Я, например, об этом писал открыто, используя доступные источники информации. А что же руководство страны и армии, которые обладают куда более обширными сведениями?

- Другими словами, вы бы руководили страной лучше?

- В нынешней ситуации в стране я не могу руководить страной. Все еще не создалась критическая масса людей, осознающих, что происходит со страной. Но это не значит, что это не станет возможным в будущем.

- В настоящем вы публично отказались баллотироваться в кнессет. Это не похоже на активную жизненную позицию.

- Сегодня я не уверен, что хочу там быть. Я предлагаю решение проблемы, но в нынешнем состоянии законодательной власти опасаюсь оказаться частью самой проблемы. Я знаю, вы меня упрекнете в нежелании влезать в это болото, но я действительно вижу себя на стороне решения, а не очередных проблем.

- Само по себе болото, как вы выражаетесь, не высохнет и не превратится в пруд с лебедями.

- Я верю, что подходящий момент для выхода на авансцену еще наступит.

Демоктатура

Надежды нынешнего политического руководства выйти сухим из нынешнего "ливанского болота" сводились к одному - быстрому и успешному восстановлению пострадавшего севера и свертыванию идей создания различного рода комиссий по расследованию событий. Расчет был прост: получив миллиарды шекелей на реконструкцию, северяне будут заняты дележом средств, а не критикой их дающих. Но пока Ольмерт и Гиршзон ездили на север, в обратном направлении двинулись сотни солдат-резервистов, которым есть что и кому конкретно высказать. Словно предчувствуя это, Ольмерт и Перец приняли меры. В прессе появилась информация, что каждый солдат-резервист, призвавшийся срочной "восьмой повесткой" на войну, получит дополнительную денежную премию. Расчет не сработал: оказалось, что для солдат, сражавшихся в Ливане, есть вещи важнее, нежели лишняя тысяча шекелей.

Массовые протесты не утихают. В отличие от предыдущих акций (инвалидов, матерей-одиночек и так далее), требования солдат предельно просты: они не просят денег или дотаций, не требуют узаконить права меньшинств. Они требуют отставки виновных в военно-политическом провале: начальника Генштаба, премьер-министра, его правительства и персонально министра обороны.

Организаторы акций протеста обещают в конце концов вывести людей на улицы. Как показывает прежний израильский опыт, если люди выходили на улицы, страну ждали сильные потрясения и, как правило, новые выборы.

Наш собеседник, Моше Фейглин, имеет представление о подобных акциях не понаслышке. В августе 1995 года, руководимое им движение "Зо Арцейну" организовало крупную акцию гражданского ненасильственного сопротивления. В тот момент, когда на улицах городов едва ли ежедневно взрывались пассажирские автобусы, правительство во главе c покойным премьер- министром Ицхаком Рабином продолжало политику переговоров и уступок.

Трагическое убийство премьера в ноябре не изменило назревшее к тому времени общественное недовольство политикой уступок. Результатом стала победа Ликуда во главе с Биньямином Нетаниягу на выборах в мае 1996 года. Впрочем, самому Фейглину это не помогло: он был осужден за нарушение общественного порядка (прокуратура требовала "подстрекательство к бунту) и приговорен к году тюрьмы условно и полугоду общественных работ. В тюрьме он хорошо посидел во время следствия как персона особо опасная для общеста.

Прошлогодние акции сторонников "размежевания" отчасти напоминали методы "Зо Арцейну". Но на этот раз власти хорошо подготовились: специально для "оранжевых" отремонтировали флигель тюрьмы Маасиягу!!!, а министерство юстиции создало военно-полевые "тройки" для суда скорого и справедливого над бунтовщиками. Был детально разработан план работы судебно-карательного механизма - и все это под доброжелательным взглядом того же БАГАЦа во главе с гением юриспруденции, рыцарем либерализма и папой римским демократии Аароном Бараком.

Протест, вопреки опасениям, получился не слишком массовым. Но, оказалось, общество, делом не поддержавшее "оранжевых", все-таки кое-что заподозрило. В результате спустя год Аарон Барак ушел на пенсию под жидкие аплодисменты родственников и других коллег: общество выставило ему жирный "неуд".

- Что же должно произойти с обществом, чтобы оно осознало смысл происходящего и обратилось к Фейглину?

- Что касается политической системы страны, то, как бы это больно ни звучало, но без серьезных потрясений дело не сдвинется. Это может быть очередная политическая катастрофа. Хотелось бы обойтись без этого, но в глубине души я осознаю, что нам ее не избежать. Давайте вспомним того же Барака. Он был готов на все ради договора с палестинцами и Сирией, а в ответ получил кровавую интифаду. Это уже становится аксиомой, но для осмысления процессов обществу необходима катастрофа. Так было с Бараком. После него к власти пришел сильный Ликуд во главе с Ариэлем Шароном. Я, кстати, был в списке под номером 38, но в кнессет меня не пустил БАГАЦ из-за так называемого "позорного клейма", которым наградил меня суж вместе со своим приговором. И хотя до снятия этого ограничения оставались считанные месяцы, в кнессет меня не пустили. Кстати, на этом фоне третье место на последних выборах в Ликуде несомненно большой успех для меня и моих сторонников. К сожалению, общество в Израиле до конца не осознает главной проблемы нашей политическая система. Вы голосуете за левых - получаете левую власть. Вы голосуете за правых - все равно получаете левую власть. Это не демократия. Я называю это демоктатурой. Это диктатура в демократической обвертке. Вы голосуете за демократию, а получаете тоталитарную по своей сути элиту, которое, прикрываясь демократическими принципами, работает на себя, а не на государство. Так было с Ариэлем Шароном и его программой размежевания.

- Почему же общество не воспротивилось эвакуации евреев из Газы?

- События, происходившие год назад, я с грустью назвал "Олимпиадой размежевания". Общество в основной своей массе было очень пассивно. Каждый вечер мы садились у экранов телевизора и наблюдали "спортивные" сводки об эвакуации из Газы. Перед нами предстали две команды - "оранжевые", противники выхода и "голубые" - ярые его сторонники. Ежедневные сводки новостей держали нас в постоянном напряжении, словно бы это был боксерский поединок. А в самый ответственный момент пред нами предстала лишь одна команда - "голубые". Представьте, что вы болельщик футбольной команды. Она проигрывает раз, два, вы ругаетесь, требуете отставки тренера и так далее. Но в один прекрасный день ваша команда не выходит на поле, и вы вдруг понимаете, что у вас нет команды.

- Это то, что произошло с противниками "размежевания"?

- Совершенно верно. Вдруг стало ясно, что у национально-религиозного лагеря, да будет благословенна его память, нет команды. И общество стало болеть за другую команду - ту, которая все-таки вышла на поле. Так родилась партия Кадима.

- А как же Кфар-Маймон и массовые демонстрации?

- Это было началом конца. Тогда стало ясно, что эта часть населения осталась без своих лидеров.

- Почему же вы не предложили свою кандидатуру?

- Ко мне в те дни обращались многие отчаявшиеся люди.

- И что вы им ответили?

- Это были отдельные люди. Сейчас, полагаю, переосмысление происходит в массовом масштабе. Тем более, что Ольмерт по-прежнему планирует очередное "размежевание", или как там ему придумали - "консолидацию".

Танго с ШАБАКом

- Вас обвиняли в подстрекательстве к бунту, вас продолжают считать угрозой демократическому строю, общественному порядку и так далее. Неудивительно, что ваша деятельность становилась предметом повышенного внимания спецслужб.

- Я давно знаю, что мои телефоны прослушиваются, ну и что из этого? Мне нечего скрывать, а значит нечего бояться. Я например не понимаю смысла существования еврейского отдела ШАБАКа. Если спецслужбы занимаются вопросами безопасности страны, то почему правыми радикалами, которые выкорчевывают оливковые деревья палестинцев, не занимается полиция? А знаете, однажды я воочию убедился, что такое еврейский отдел ШАБАКа.

- На допросе?

- Вы не поверите, но однажды мне позвонили с просьбой прочитать лекцию перед группой учителей. Я был не против, для меня это часть моей работы. Я не беру денег за лекции, так как получаю зарплату в "Еврейском руководстве". Каково же было мое удивление, когда на следующий день мне позвонил некто и представился работником спецслужб. Оказывается мне предложили читать лекцию перед сотрудниками еврейского отдела ШАБАКа?

- И вы согласились?

- Да, но при одном условии - что они хорошо заплатят. Это был единственный раз в моей практике, когда я взял деньги за прочитанную лекцию. Увиденное меня поразило. Это был не просто отдел, даже не взвод, это был целый батальон. Полный зал человек на пятьсот, и все места были заняты! И знаете, мне это польстило... И заплатили они щедро - я эти деньги сразу пожертвовал на благотворительность. Так что и от ШАБАКа бьвает польза...

***

Вот и скажи после этого, какую такую термоядерную угрозу несет этот "враг общества номер один"? Он давно уже не ложится под бульдозеры, собеседникам не грубит, не выходит из себя по пустякам. Партийный функционер и идеолог-белоручка. Где-то в дальнем углу пылятся охотничьи сапоги, в которых он должен войти в так называемую реальную политику.

Чего здесь бояться?

Фото Е. Совы

"Вести" 21.09.2006

Hosting by