"Ка-ше ану бану…" или Как начиналось Осло

Ася Энтова

Часть2 (продолжение)
( Часть 1 здесь)

"Эх, дороги…"

В конце восьмидесятых годов в Израиле разразился массовый бунт палестинских арабов, сопровождающийся бросанием камней в проезжающие по дорогам машины, - так называемая "первая интифада". Она длилась около двух лет и к нашему приезду в 1991 году уже полностью закончилась, не достигнув ни одной из поставленных целей. Евреи продолжали жить на холмах Иудеи и Самарии и на побережье у Газы, ездить по дорогам, строить и развивать поселения.

С провалом арабского бунта и развитием инфраструктуры, самарийские поселения стали привлекать не только идейных сионистов, но и простых обывателей, ищущих недорогое жилье, чистый воздух и приличных соседей в получасе езды от Гуш Дана - промышленного центра страны. Надо ли напоминать, как много переехало сюда новых репатриантов из "большой алии" 90-х? Говорят, что именно наше пополнение привело в отчаяние Арафата, и он призывал арабов убивать "этих евреев из России". Сегодня в процентном отношении в поселениях Иудеи и Самарии (не считая ультраортодоксальных городов вроде Бейтар Иллит и Кирият Сефер) репатриантов больше, чем в общем составе населения страны, а в городе Ариэль, по утверждению муниципалитета, репатрианты перевалили за отметку в 50% и составляют абсолютное большинство.

Итак, когда мы в 1991 году поселились в Самарии, то дороги, ведущие в Карней Шомрон, были уже совершенно спокойны, а о том, как опасно было ездить по ним под градом камней "первой интифады", мы знали исключительно понаслышке.

Права на вождение машины мы привезли с собой из Москвы, но большого опыта вождения у меня не было. Поэтому свои первые километры на новенькой "Даяцу" я накатывала по живописнейшим самарийским дорогам, где, в отличие от центра страны, движение было не такое напряженное. Построенных сегодня объездных дорог тогда еще было не много, и большинство шоссе проходило прямо через арабские города и поселки. В Иерусалим мы тогда ездили через арабскую Рамаллу, в Алон Море через Шхем, в Кирият Арбу через Хеврон, и не испытывали при этом никаких неудобств. Наоборот, нам все было интересно: и восточные базары, и узкие переулки старой постройки и живописно одетые жители, которые тогда были очень приветливы к израильтянам. Приезжающих из России и Америки гостей я обязательно возила вдоль самарийского хребта по дороге номер 60 Шхем - Иерусалим. Зеленые зимой и рыжие летом, самарийские холмы весной покрывались ковром цветов. Дорога тогда еще не была спрямлена, как сегодня, и машина ныряла в ущелья и поднималась на перевалы, откуда открывался замечательный вид. Гости ахали и расчехляли дорогие фото и видеокамеры. Были мы с детьми и в Иерихоне и осматривали там остатки древнейшей из крепостей со стенами толщиной в несколько метров. Наблюдая их воочию, становится понятно, что в них вполне могла поместиться внушительная комната, где библейская Рахав спрятала наших разведчиков.

Покупка овощей в арабских лавках помогала нам сводить концы с концами в нашем тощем репатриантском бюджете, отягощенном покупкой новой машины. "Сабры" из прибрежных городов все еще были напуганы интифадой и побаивались заезжать в наши места, но постепенно и они потянулись опять в дешевые арабские лавки, гаражи и магазины стройматериалов. В арабских городах было множество вывесок на иврите, и израильтян зазывали купить все, что душа пожелает. На главных перекрестках в Иудее и Самарии возникали импровизированные базары под открытым небом. Наш главный перекресток возле Калькилии стихийно получил название "Цомет ха-перот" ("Перекресток фруктов") в честь расположившейся возле него обширной арабский лавки, открытой с утра до ночи. Когда я приезжала туда с детьми, продавец агитировал меня купить те или иные еще незнакомые мне фрукты, приговаривая: "Тут витамины, это полезно для детей, посмотри какие они у тебя бледные!". Название места сохранилось до сих пор, хотя ни лавки, ни самого перекрестка уже нет, а дорога на Калькилию закрыта бетонным забором. "Мирный процесс", проводимый под лозунгом открытости и вкушания арабского хумуса, первым делом отрезал нас от дешевых арабских лавок. К 1994 году евреи перестали покупать у арабов, как опасаясь за собственную безопасность, так и из-за нежелания спонсировать врага, и лавки закрылись. Я помню одно из первых убийств после подписания договора Осло: Хаим Мизрахи из Бейт Эля по привычке отправился к соседям-арабам за покупками, где его подстерегли и убили бандиты Арафата.

Но все это случилось позже, а тогда, в 1992 году, начав работать в Раанане, я каждый день проезжала через Калькилию. Новая объездная дорога Шхем - Кфар-Саба уже была построена, и я могла бы не въезжать в арабский город. Но на новом шоссе на перекрестке Неве Ямин перед Кфар-Сабой меня поджидали израильские утренние пробки, а дорога через Калькилию давала возможность их объехать. Так вот, за полтора года ежедневных поездок через Калькилию я не встретила там ни камнеметателей, ни каких бы то ни было других угроз.

Более того, как-то посреди Калькилии у моей "Даяцу" спустила шина. Вопросительно оглядываясь по сторонам, я стала вытаскивать "запаску" из багажника, пытаясь не испачкать светлое платье. Моментально, ко мне подошел араб, дремавший у соседней лавочки, и предложил сменить колесо. Я сразу сказала, что не намерена платить, но он настаивал, что сделает все бесплатно. Может быть, он действительно проявил доброжелательность, но, скорее, просто не мог стерпеть, чтобы на его глазах женщина проявляла феминизм и занималась делом, которое не положено ей по статусу.

Выборы 1992 года

Это трудно представить сейчас, но Израиль, в который мы приехали в 91-м, не был, как сейчас, насквозь политизирован. Война окончилась, экономика развивалась, промышленность росла, дома строились, но премьер не считал, что это исключительно его заслуги. Переговоры с арабами в Мадриде шли себе потихоньку, ни шатко, ни валко. Большинство израильтян эти переговоры не волновали, а волновали обычные практические вопросы, вроде машканты или работы. Изредка мы натыкались на нескольких демонстрирующих "Женщин в черном" (была такая группа, близкая по взглядам "Шалом ахшав"), которые истерически что-то голосили против оккупации, но никто их тогда не воспринимал всерьез. Трагедии "первой ливанской" войны 1982 г. и мира, подписанного с Египтом в1979 году, предусматривающего выселение евреев и передачу Египту Синая, уже утратили свою остроту. Люди еще не потеряли доверие к депутатам, из-за их коррупции и безнравственности, и к Багацу, из-за его предвзятости и судебного активизма. Равнодушие к политике было порождено не отчаянием, как сегодня, а уверенностью, что все и так не плохо и ничего кардинально менять не надо, а в мелочах политикам "сверху видней". Предвыборная кампания 1992 года запомнилась мне только рассуждениями хорошо или плохо правительство Шамира приняло алию и под какого премьера, Шамира или Рабина, Америка выделит нам гарантии на ссуду для "абсорбции новых олим". Тема "мира" оставалась в русской прессе на втором плане, и от генерала Рабина никто не ожидал никаких "болезненных уступок". Террористическая организация ООП находилась вне закона, и никому не пришло бы в голову, что член Кнессета Бейлин и его кампания в обход государственных правил договариваются о чем-то с убийцами евреев.

Когда сейчас утверждают, что недовольные процессом абсорбции репатрианты из России протестным голосованием сменили правительство, то это только часть правды. Действительно часть репатриантов проголосовала за Аводу и Мерец - Йоси Сарид выглядел таким интеллигентным в очках. Но не меньше репатриантов проголосовали и за правые партии. Другая часть правды заключается в том, что правый лагерь на выборах получил примерно столько же, если не больше еврейских голосов, чем левые, но был крайне расколот. Мелкие правые партии и движения, за которые голосовали репатрианты и сабры, не прошли электоральный барьер, и таким образом правый лагерь утратил свое преимущество. Одной из таких не прошедших барьер партий была Тхия ("Возрождение"), объединявшая и светских и религиозных евреев. Именно этим она и была нам симпатична, так как нас по приезде сильно шокировали "внутрииудейские войны" между религиозными и светскими. Еще Тхия привлекала нас своей идеологической бескомпромиссностью, тем, что она выступала против передачи арабам Синая и вышла из правительства Шамира в знак протеста против поднятия на Мадридской конференции вопроса об автономии арабов. В партию входили многие "Узники сиона" и активисты сионистского движения из бывшего Советского союза. Весь круг наших друзей, так или иначе принадлежавших к этому движению, поддерживал эту партию. Все вокруг нас только о ней и говорили, и, поэтому, нам казалось, что ей обеспечен большой успех. Но видимо, таких, как мы, оказалось недостаточно. Тхия и еще несколько правых списков не прошли в Кнессет, поданные за них правые голоса были равномерно перераспределены среди всех списков, набравших необходимый минимум. А дальше с помощью двух перебежчиков из партии "Цомет" договор Осло был формально утвержден.

Договор Осло

Как я ни оттягивала этот момент, но приходится переходить к страшным годам Осло, тем более что сейчас подоспела очередная, уже 15-ая годовщина. По еврейскому календарю дата пожатия рук на лужайке Белого дома - 27 элуля (в этом году она приходится на субботу 27 сентября). Но за 4 дня до самого рукопожатия, 23-го элуля были подписаны документы "о намерениях", где ООП признавалась в качестве полноправного представителя палестинского народа и правомочного партнера в мирных переговорах. Напомню, что в 2001 году то же 23 элуля выпало на 11 сентября, дату, печально известную как "теракт 9/11". Случайно ли такое совпадение дат этих двух значительных побед террористов над здравым смыслом и силой западной цивилизации? Или действительно все в мире связано, и наша уступка исламскому террору вдохновила его попробовать свои силы на "страже демократии во всем мире", каким объявляет себя Америка?

Еще в преддверии торжественной церемонии описанная мной выше самарийская идиллия сменилась постоянным посещением похорон и поминок.

Память сыграла со мной злую шутку. Когда я смотрю сейчас на график жертв терактов, то вижу, что количество убитых в 93-97 гг. исчислялось десятками, а раненных - сотнями. Позднее, во время начавшейся в 2000 году при премьер-министре Бараке "войны Осло", как назвал ее убитый террористами глава партии Моледет Рехавама Зееви (Ганди), количество жертв возросло на порядок: число убитых стало исчисляться многими сотнями, а раненных - тысячами. Но мне запомнился только тот, первый скачек террора в начале "процесса Осло". Это было как переход от спокойствия и мира к войне, и первые жертвы пали на линии фронта у нас в Самарии и Иудее. Позднейший количественный рост уже не означал для нас качественных изменений, произошло привыкание. Арабы хорошо понимали, чья власть вскоре установится в Иудее и Самарии, и как опасно ей не угодить. Я хорошо помню довольно много случаев, когда арабы приходили в полицейский участок, вынимали нож и просили их арестовать за теракт - статус заключенного за националистическую борьбу стал цениться высоко и приносить ощутимые дивиденды.

Помню наше первое посещение похорон жертвы "переговоров Осло". В июле 93 года наш знакомый Мордехай Липкин, художник, был застрелен по дороге к своему дому в Алон Швуте (Гуш Эцион). Мордехай был замечательным человеком, у него было множество друзей. Но кроме них на кладбище были многие, кто не знал его лично. Они пришли просто для того, чтобы выразить свою солидарность. Договор не был еще подписан, и оставалась надежда, что это безумие будет остановлено. У нас не было никаких иллюзий относительно того, что произойдет, когда места, где мы живем, передадут в полную власть вооруженным бандитам. И поселенцы, и арабы, сотрудничавшие с Израилем, были хладнокровно принесены в "жертву миру" - именно так назвал их тогда Рабин.

Итак, после подписания договора недели не обходилось без теракта, и нам пришлось начать регулярно ходить на похороны друзей, соседей и их родных, живущих с нами в горах Иудеи и Самарии. Вот только некоторые из терактов 1993 года:

24 сентября возле деревни Басра убили Игаля Вахнина. Ответственность за это убийство взяло на себя хамасовское подразделение "Аз ад-дин аль-Касам".
9 октября - Эрен Беар и Дрор Форер убиты на прогулке в районе Вади Кельт, между Иерусалимом и Иерихоном. Ответственность - Народный фронт освобождения Палестины.
24 октября - Ихуд Рот и Илан Леви убиты в машине переодетыми террористами Хамаса, предложившими их подвести;
1 октября - при взрыве мины возле киббуца Рамат Рахель в районе Иерусалима Иона Юделевич лишился ноги, была серьезно ранена молодая женщина и легко ранены еще четыре человека;
29 октября - произошло упомянутое выше убийство Хаима Мизрахи из Бейт Эля, на которое Рабин отреагировал циничной фразой: "Нечего было искать дешевые яйца!". Этим он ясно дал понять, что если факты противоречат его концепции, то тем хуже для фактов;
7 ноября - возле Хеврона застрелен Эфраим Аюби (отв. Хамас);
15 ноября - два террориста зарубили топором рабби Авраама Зарбива в Хевроне. (ответственность НФОП); 8 декабря - Яир Гонен получил пулевые ранения в Бейт-Лехеме (ответственность НФОП);
10 декабря - Цви Фикслер, житель Ган Ор в секторе Газа, ранен ножем (Фатх);
16 октября - Барух бен Яаков, житель Хеврона, ранен ножом. (ДФОП);
1 декабря молодые люди Ицхак Вейншток (19 лет) и Шальва Озана (23 года) застрелены на дороге, ведущей в Рамаллу. На той же дороге 22 декабря были застрелены Илиягу Левин и Меир Менделович. И то и другое убийство взял на себя Хамас;
6 декабря - по дороге домой застрелен Мордехай Лапид и его сын Шалом.

Всех этих людей объединяло то, что они, евреи, считали своим неотъемлемым правом ездить по дорогам Эрец Исраэль, невзирая на то, что правительство ввезло сюда террористов и убийц и вручило им оружие. Я остановила список на Мордехае Лапиде, потому что его мы тоже знали лично. Он приехал во время алии 70-х из Риги и поселился в Кирият Арбе. Я помню на похоронах Мордехая и его сына большую толпу. Пришли многие жители Кирият Арбы - в эти тревожные дни люди стремились быть вместе. Сидя в одиночестве дома у радио или телевидения, мы казались сами себе сумасшедшими одиночками, не разделяющими выражаемый СМИ всеобщий восторг от наступления "новой эры". Мы чувствовали себя людьми второго сорта, или даже выведенными из человеческого общества изгоями, которых можно убивать безнаказанно, ведь мы - "враги мира". Когда мы собирались вместе, то видели, что наши страхи - это не чей-то личный кошмар, а объективная тенденция, что противостоять Осло - это не личная блажь, а общая забота о будущем всей страны.

Мы пытались взывать к фактам и здравому смыслу. Но власть имущих не интересовали не только логика и мнение избирателей, но и убийство собственных граждан. И тогда, и позднее, когда террор уже перекинулся на Нетанию, Холон, Афулу, нас обвиняли в том, что указывая на факты, мы "пляшем на крови".

"Зачем раздали им ружья?", - спрашивали мы. Но пресса была по-прежнему полна оптимизма и не обращала внимания на то, что происходит. "Атем - митнахалим-датиим-кицоним-фанатиим" - это заклинание произносилось на одном дыхании и служило нам ответом.

Мы ходили на первые массовые демонстрации у Кнессета и на площади "царей Израиля" вместе с детьми и друзьями. Тогда они еще внушали надежду, эти многотысячные демонстрации, когда мы чувствовали плечо единомышленника и поддержку большинства. На них приходило и множество людей, живущих внутри "зеленой черты", но разделяющих нашу тревогу. Я запомнила одного из них, на майке которого было написано: "Я поселенец из Холона". В это воодушевление трудно поверить сейчас, когда беспринципный цинизм властей уже всем очевиден, и граждане справедливо полагают, что не только демонстрации, но и выборы уже ни на что не влияют. Но тогда казалось, что еще немного, и начнется демократический процесс делегитимизации правительства и смены власти. "Рабин - иди к президенту, объявляй об отставке!" - скандировали мы. Рабин заявлял, что "мы можем вертеться как пропеллеры, но его это не колышит", но на самом деле нервничал и всерьез опасался, что силы правопорядка не захотят ему подчиняться.

Действительно, на этих демонстрациях не было противостояния демонстрантов с армией и полицией. Демонстранты улыбались и пели песни, и полицейские нам улыбались и сочувствовали. Позднее, когда израильское телевидение показало фильм об убийстве Рабина "Правительство Израиля уполномочено заявить", то хроника демонстраций предъявила только добрые веселые лица, хотя за кадром жутким голосом нагнеталась истерия "о правом заговоре и планируемом убийстве". Кстати, и кадры массовых демонстраций телевидению пришлось покупать у иностранных журналистов, что было указано в титрах. Наши демонстрации наше телевидение не снимало и не показывало, продолжая этим политику замалчивания мешающих им фактов. И только позднее, когда за организацию демонстраций взялся не соглашательский Совет Поселений, а по-настоящему народное движение "Зо арцейну" ("Это наша страна"), то стало невозможно их игнорировать. Но это своя, отдельная тема.

***

Прошло 15 лет с того дня, когда Израиль вытащил террориста и убийцу из его убежища в Тунисе, вооружил и поставил в очередь на получение премии мира. За это время в жертву в лучшем случае ошибочной оборонной концепции, а худшем - намеренной капитулянтской политики, были принесены жизни 1478 израильтян. До сих пор никто из израильского руководства не взял на себя ответственности за это, и уж тем более не понес наказания. Сама концепция до сих пор не пересмотрена.

"Вести", 2.10.2008

Другие статьи Аси Энтовой

Фотографии Карней Шомрон

Hosting by