Алекс Тарн

Времена суток

Шмира** в жару


Дым Отечества приятен -
над Рамаллой вьётся он;
Я стою, суров и внятен,
охраняю мирный сон.
(Если спун какой дремучий
в полдень давит храпачка...)
Где-то мчатся, вьются тучи,
здесь же, блин, - ни облачка.
Здесь же, блин, - жара-жарина,
здесь жара-жарина, блин...
Жарко, Нина, скучно, Нина,
на хрена здесь твой камин?
 
Я бреду по Джабель-Харше,
словно вошь по лбу слона,
словно сионизм на марше...
Голова моя темна,
голова моя устала,
жарко бедной, горячо...
А внизу стучит Рамалла
"тройкой", "магом", "калачом".
 
И не лень ведь им, дахланам***,
надрываться там, в дыму -
если вдули мы "Милану",
значит, вдуем хоть кому!
А пока что по вершине
я бреду, суров и горд...
Чу! В Рамаллу въехал Зинни...
Здравствуй, Зинни - Новый Год.
 
 


Шмира в тумане

 
Тяжело шмирить в тумане,
ведь не видно ни хрена, не
видно просто ни хрена...
вы, блатные горожане,
поселяне и миряне,
телевизоров смотряне,
не пойдёте ли вы на?
 
Никуда вы не пойдёте,
вы живёте - девок жмёте,
вы за пазухой у тёти,
вы плюёте грубо на
тех, кто в поте и заботе,
как лягушки на болоте,
как "Фантом" в слепом полёте,
здесь не видят ни хрена.
 
Так что, если брат Ахмедка,
доползя до той отметки,
вдруг прицелится и метко
поразит меня в живот,
то тогда, на радость деткам
и теням забытых предков,
я не стану вредным дедкой
и миную бейт авот****.




Вставайте, Граф.


По вечерам взъерошенная птица
колотится в восточное окно.
Чего ей надо, дуре? Что стучится? –
Брось, Эрез, не узнаем всё равно.

Да больно уж поганая примета –
по чью-то душу стук, по чью-то плешь... –
Послушай, Эрез, перестань про это;
давай-ка лучше партию в шеш-беш.

А может, это парень из Тальмона,
застреленный во вторник на парсе*****? -
А может, ты заткнёшься, слышь, ворона,
не каркай и помалкивай, как все...

И Граф встаёт, ладонью бьёт будильник, -
Вставайте, хевре******, йалла, нам пора...
И лезет в джип, как прежде – в холодильник,
а там жара, пустынная жара.

И мы встаём за Графом – я и Сами,
Влезаем в джип и двигаем вперёд...
И Эрез... что ж, выходит вместе с нами,
не надо бы ему... но он идёт.




Перекрёсточек (цомет ха-Доар)


Дорога вьётся змейкой, утро раннее,
А справа - Харбата, а слева - Джания.
А промеж ними где-то перекрёсточек,
Где не собрать мне, хевре, старых косточек...
Ах кости старые, глаза усталые,
Колени слабые, да щёки впалые.
Ах, милуимничек, куды ты котишься?
Ах с перекрёсточка ты не воротишься...

А мы вдвоём в машине с другом Пахадом******,
А я его гоню, а он, собака, там
Сидит, зелёный, сволочь, зубы стукают...
Ну что ты сделаешь с такою сукою?
Вот поворот, и вот он – перекрёсточек –
Горелый дом, покрышки, пара досточек
И камни – камушки асфальт разметили –
Кого-то, видимо, уже приветили.
Да Бог с ним, с камушком, лишь бы не на-мушку,
Лишь бы вернуться целым к родной мамушке...

Вот перекрёсток сзади, а мы целые...
И друг мой Пахад сгинул... кто ж так делает?
Что ж, видно рано мне прощаться с мамою,
Теперь – назад, а завтра – то же самое...
Ах, милуимничек, куды ты котишься?
Ах с перекрёсточка ты не воротишься...



КПП.


Арабончики мои,
лютики пустыни,
что глядите на меня
глазками пустыми?

Я ли вас не привечал
кофем и какавой,
к мирной жизни приучал
под моей управой.

Я ли, блин, не поднял вас
к мировым стандартам –
в каждом доме – унитаз,
в каждой школе – парта.

Уж какого только я
вам не слал эмира –
Биби, чудо-бугая,
крошечку Шамира...

Только вам всего милей
ваш бандит небритый –
даже Переса и Бей-
Бейлина с Саридом.

Мы похожи только в том,
что за эти кочки
украдём, убьём, сожжём,
разорвём на клочья.

Вот такие пироги,
бомбы-мушки-пушки...
колокольчики мои,
бравы арабушки.



февраль 2002

--------------------
Словарь гебраизмов:

* милуимник - резервист, солдат проходящий резервистскую службу;
** шмира - охрана;
*** хевре - друзья;
**** Мухамед Дахлан - один из главных арафатовских террористов;
**** парса - крутой поворот дороги;
****** бейт авот - дом престарелых;
******* пахад - страх.