Ицхак Стрешинский Памяти Шломо Бен-Йосефа 
30 сивана (в этом году 7 июля) исполняется шестьдесят семь лет со дня гибели Шломо Бен-Йосефа, казненного англичанами за попытку отомстить арабам за зверские убийства евреев.
Шломо Бен-Йосеф, настоящее имя которого было Шалом Табачник, родился 7 мая 1913 года в польском городе Луцк (ныне Украина). Он получил традиционное еврейское образование и в 1928 году вступил в Бейтар (Союз Йосефа Трумпельдора), молодежное движение последователей лидера сионистов-ревизионистов Зеэва Жаботинского. В 1930 году, после смерти отца, он стал кормильцем семьи. В 1937 году он смог воплотить свою давнюю мечту, нелегально прибыв в Эрец-Исраэль. На следующий день он присоединился к бейтаровскому отряду в Рош-Пине. Как и все, он работал на табачных плантациях, в оливковых рощах, а по вечерам охранял поселок. Вскоре после прибытия в Рош-Пину он был принят в ЭЦЕЛь (Национальную военную организацию) и начал проходить также военную подготовку. Так как он был нелегальным репатриантом, то сжег свои документы и изменил имя сначала на Шалом Яакоби, а затем – на Шломо Бен-Йосеф. Под этим именем ему было суждено войти в историю.
То было время, когда в Эрец-Исраэль продолжались арабские бесчинства, вспыхнувшие в 1936 году. В ответ на них социалистическое руководство еврейского ишува провозгласило политику "сдержанности", которая выражалась в том, что на арабские нападения никак не реагировали, и жизнь продолжалась своим чередом. За несколько лет жертвами всего этого стали свыше 500 евреев. Зеэв Жаботинский, стоявший во главе ревизионистского движения и ЭЦЕЛя, вначале колебался – как реагировать на арабские бесчинства? Он пытался добиться от британских властей создание еврейского батальона для защиты евреев в Эрец-Исраэль, видя в этом решение проблемы. Молодые командиры ЭЦЕЛя призывали положить конец "сдержанности" и ответить на арабские зверства. После нового всплеска беспорядков в 1937 году, Жаботинский дал разрешение на проведение ответного удара. В воскресенье, 14 ноября 1937 года, в 6:50 утра по арабам был открыт огонь в иерусалимском районе Рехавия. Один араб был убит, один – ранен, и еще одному удалось скрыться. Через 25 минут, был убит араб в районе Бейт-Исраэль, а в 9:30 бойцы ЭЦЕЛя обстреляли из автоматов арабский автобус в районе Ромема. Трое арабов были убиты. Операцией руководил командир иерусалимского отделения ЭЦЕЛя Давид Разиэль. Несмотря на то, что самовольные ответные акции проводились и в прошлом, 14 ноября стал отмечаться в ЭЦЕЛе как день, когда была отвергнута "сдержанность", так как впервые акция проводилась по инициативе командования и по разрешению Жаботинского. Арабы были ошеломлены, они даже на время прекратили нападения на евреев. Английская полиция арестовала многих активистов ревизионистской партии. После этого тогдашний командир ЭЦЕЛя Моше Розенберг дал указание прекратить ответные акции. Его решение вызвало недовольство среди бойцов.
28 марта 1938 г. около двадцати арабов напали на еврейское такси, остановившееся из-за завала по дороге в Цфат. Четверо пассажиров были убиты на месте, в том числе ребенок и две женщины. Тела еще двух: водителя и девушки, над которой зверски надругались, были найдены лишь несколько дней спустя. Девушку, которая должна была в ближайшее время выйти замуж, некоторые бейтаровцы из Рош-Пины знали лично. В отряде были потрясены зверским убийством, начались разговоры о необходимости акции возмездия.
16 апреля были убиты еще трое евреев, среди них Давид Бен-Гаон, бывший в прошлом членом отряда в Рош-Пине. Это убийство стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Шломо Бен-Йосеф, Авраам Шейн и Шалом Журавин решили отомстить за эти убийства, не получив разрешение командования.
Об их акции рассказывается в сборнике "Взошедшие на эшафот":
«… Они проследили за движением автобусов из Тверии в Цфат и установили место операции: на подъеме Рош-Пина, на повороте, где автобус вынужден замедлить ход. Шалом Журавин снабдил группу немногочисленным оружием: пистолетами и гранатой. Рано утром в четверг, 21 апреля 1938 года, трое парней спрятались между камнями у поворота… Автобус из Тверии в Цфат они были вынуждены пропустить не тронув, ибо, по несчастному стечению обстоятельств, сразу за ним ехала маленькая машина с еврейскими пассажирами и невозможно было атаковать арабов, не подвергнув ее пассажиров опасности. Они остались в своей засаде под палящими лучами солнца в ожидании, когда автобус проедет здесь на обратном пути из Цфата в Тверию.
Автобус появился в 1.30. Четыре выстрела были сделаны в его сторону, и Шломо бросил гранату, которая не взорвалась. Если бы она взорвалась, автобус остановился бы, шофер не смог бы так быстро сообщить полиции о случившемся, и трое нападающих успели бы скрыться. Если бы...
Бросить пистолеты они не могли (ведь оружие принадлежало отряду) и потому, убегая, на полдороге в Рош-Пина, завернули в пустой хлев, в котором находился тайник для хранения оружия. Прежде, чем они успели разобрать пистолеты и спрятать их, появился еврейский полицейский по фамилии Мизрахи, который иногда заезжал в Рош-Пина и был им знаком. Шалом Журавин вышел к нему и сказал, что в хлеву прятались несколько нелегальных эмигрантов. Мизрахи пробормотал что-то, но, видно, жажда повышения в чине снедала его. Впоследствии Мизрахи исчез, и никто не знает, что руководило им, но он успокоил беглецов лживыми обещаниями не выдавать их, а через несколько минут нагрянула английская полиция. Вначале никто не знал, кто были нападавшие — евреи или арабы. Даже английский офицер, руководивший преследованием, был уверен, что гонится за арабами, как во многих предыдущих случаях. У арестованных было найдено оружие. Их отправили сначала в полицию Рош-Пина, потом в Цфат и оттуда в Акко. Им сообщили, что скоро состоится суд. И что по чрезвычайным законам, введенным в стране, всех троих ожидает смертная казнь…».
24 мая в военном суде в Хайфе начался суд над ними. Они обвинялись в незаконном хранении оружия и в покушении на жизнь пассажиров автобуса. По введенным в стране чрезвычайным законам, наказанием по каждому из пунктов обвинения была смертная казнь. Трое хотели признать свою вину и превратить процесс в показательный, но руководители ревизионистского движения, сославшись на вымышленный приказ Жаботинского, вынудили их принять линию защиты адвокатов Джозефа и Хотер-Ишая. Те пытались доказать наличие "психического заболевания" у Журавина, сослаться на юный возраст Шейна, подыскать подходящее алиби для Бен-Йосефа и доказать, что во время нападения он работал у крестьянина в Рош-Пине.
Суд продолжался две недели. 5 июня был вынесен приговор. Журавин был приговорен к заключению в психиатрическую больницу, а Шейн и Бен-Йосеф были приговорены к казни через повешение. Этот приговор они встретили возгласом: "Да здравствует Царство Израиля по обе стороны Иордана!"
Командующий английскими войсками в Эрец-Исраэль заменил Шейну смертную казнь на пожизненное заключение из-за его юного возраста и утвердил приговор Бен-Йосефу.
Евреи в Эрец-Исраэль и в диаспоре были потрясены утверждением приговора. Прошли бурные демонстрации, в синагогах читались молитвы за спасение Шломо Бен-Йосефа. Жаботинский и другие сионистские деятели пытались добиться отмены приговора у британских властей. ЭЦЕЛь планировал освободить Бен-Йосефа из тюрьмы в Акко, но не было возможности осуществить эти планы.
На стенах карцера в тюрьме Акко Бен-Йосеф пишет свои размышления и призывы: "Что такое Родина? Это вещь, ради которой стоит жить, бороться и умереть". "Я иду на смерть, и я совсем не сожалею об этом. Почему? Потому что я иду на смерть за нашу страну!". Он говорил: "Надеюсь, что после моей смерти не будут сдерживаться".
29 июня 1938 года. Перед казнью в 7 часов утра Шломо умылся и попросил стакан чаю. Он почистил зубы, подготовился и взошел на эшафот в полном спокойствии. По пути на эшафот он пел песню Бейтара "Два берега у Иордана, и оба они наши". Шломо Бен-Йосеф умер со словами: "Да здравствует Жаботинский!"
Шломо Бен-Йосеф был похоронен в Рош-Пине, одетый в форму Бейтара. Его казнь потрясла большинство евреев. Но были и другие реакции. Давид Бен-Гурион, будущий премьер-министр Израиля, сказал на заседании партии МАПАЙ (Партия рабочих Израиля): «И так, что это за день? День траура? Это день несчастья и позора. Я не потрясен тем, что еврея повесили в Эрец-Исраэль. Я стыжусь поступка, который привел к его повешению… Попытка превратить Бен-Йосефа в святого, на мой взгляд, является трагедией…».
В письме к осиротевшей матери Шломо Бен-Йосефа Зеэв Жаботинский писал: «…Пока я жив, его имя будет в моем сердце, и те, кто являются больше его учениками, чем моими, будут указывать путь поколению».
Казнь Бен-Йосефа положила конец колебаниям Жаботинского по вопросу ответных акций. Выступая на собрании в Варшаве, он говорил о Бен-Йосефе и двух его товарищах: «Они хотели прекратить положение, при котором можно проливать еврейскую кровь, и нельзя – нееврейскую. Это недопустимое положение. И если нужно, то теперь, после свершившегося, я, глава Бейтара, даю тебе, Бен-Йосеф, и двум твоим товарищам приказ: выйти в путь и сделать то, что вы сделали». Теперь позиция Жаботинского была однозначной: против политики "сдержанности" и за ответные удары. Он писал: «"Не осмеливайтесь наказывать невиновных" – это поверхностная и лицемерная болтовня. В войне, в любой войне, каждая сторона невиновна. Чем согрешил против меня выступающий против меня вражеский солдат, которого насильно призвали?.. Нет войны, кроме как войны против невиновных. Поэтому проклята война во всех ее формах, завоевательная и оборонительная, и если ты не хочешь трогать невиновных – умирай. А если ты не хочешь умирать – стреляй и не болтай».
Меньше чем через неделю после казни Бен-Йосефа организация ЭЦЕЛь, командиром которой Жаботинский назначил Давида Разиэля, начала наносить ощутимые ответные удары. 4 июля были жертвы среди арабов в Яффо и в Иерусалиме. 6 июля переодетый арабским грузчиком боец ЭЦЕЛя подложил бомбы в молочных бидонах на арабском рынке Хайфы. Один за другим прогремели несколько взрывов. Арабы насчитали свыше 20 убитых и более полусотни раненых. Началась новая эпоха в истории еврейского ишува в Эрец-Исраэль.
Авраам Штерн, один из командиров ЭЦЕЛя, не ограничился борьбой против арабских погромщиков. Через два года после казни Шломо Бен-Йосефа он стал во главе организации, получившей впоследствии название ЛЕХИ (Борцы за свободу Израиля), и начал вооруженную борьбу против английских палачей. В передаче подпольной радиостанции он так описывал события того времени и поступок первого еврея, казненного британскими оккупантами:
«Арабский террор продолжал бушевать; изо дня в день черные рамки в газетах, изо дня в день новые жертвы. Как нож в спине. Как боль в сердце. Но… Приказано сдерживаться!
И вот – то, что произошло возле Цфата. Убийцы-арабы убивают всех мужчин в машине, долго насилуют ехавшую с ними девушку, а затем убивают и ее.
Приказано – сдерживаться!
Этому позорному приказу подчинились все. Скрежетали в ярости зубами, сжимали кулаки, но – выполняли.
Трое не послушались. Они нарушили приказ партии и ее функционеров с должностями. Они выполнили то, что им велела их национальная совесть, их еврейская честь и их сердца, желавшие отомстить. Эти трое вышли из Рош-Пины и обстреляли арабский автобус. Они никого не ранили, но английские судьи вынесли приговор всем троим: одного приговорили к смертной казни, второго поместили в дом для душевнобольных, третьему – самому молодому из них – заменили смертный приговор пожизненным заключением.
Накануне 1 тамуза 5698 г. британский палач повесил Шломо Бен-Йосефа, рядового бойца Национальной военной организации Израиля. С песней на устах он взошел на эшафот. В день, когда он был казнен, потрясение охватило весь еврейский ишув и всех евреев галута. В день окончания семидневного траура по нему словно пушечный выстрел прогремел взрыв первой мины в Хайфе. Правительство отдало приказ перевести в хайфский порт военный корабль. Были введены также два армейских батальона из Египта.
Не в грохоте боя он шел навстречу смерти. Один в своей битве. Один на эшафоте. Один из многих. Один из безымянных солдат, которые ради идеи с радостью жертвовали не только своей молодостью и жизнью, но и своими семьями, матерями и всем, что у них было – ибо знали они, что нет иного пути кроме того, когда действуют силой.
И нет другой жертвы кроме жертвы крови.
И не может быть иной цены свободы кроме цены жизни.
И народ не добьется победы без гибели своих сынов.
Да будет благословенна его память!»
Образ Шломо Бен-Йосефа вдохновлял бойцов ЭЦЕЛя и ЛЕХИ, давал им силы перенести все трудности и продолжать самоотверженную борьбу за освобождение Эрец-Исраэль от британской власти. В том, что у евреев есть независимое государство во многом заслуга двадцатипятилетнего бейтаровца из Рош-Пины, бесстрашно взошедшего на эшафот.
11.08.2005
|
