Руди Портной

Два мира – два Шапиро

Рассказ, публикуемый далее, Руди Портной записал в 2001 г.; он планировал написать и другие рассказы, участником или свидетелем которых он был и которые охватывали бы три периода его жизни: два первые – в бывшем СССР (российский и грузинский), и третий – в Израиле. Планировал, но не успел... Быть может, его друзья и люди, встречавшиеся с ним, смогут в какой-то степени восполнить этот пробел. Ведь он обладал не только отличной памятью и помнил массу интересных историй, происходивших с его участием или без него, – Руди был еще и хорошим рассказчиком.

Еврейская фамилия с нееврейским именем – Шапиро Генрих.

Это было потрясающе!

Вы спросите – что в этом потрясного?

Три тысячи человек стояли и аплодировали, то есть хлопали в ладошки: из-за кулис на ярко освещенную сцену вышел богато наряженный в ордена Леонид Ильич Брежнев. Год 1968 – награждение Грузинской Советской Социалистической Республики орденом Ленина с прикреплением оного к Красному знамени республики в честь ее пятидесятилетия.

Все стоят, а он сидит – Шапиро Генрих. Корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс. Белая рубашка с короткими рукавами, черный галстук, пиджак сзади на спинке кресла. Никто уже не смотрит на дорогого Леонида Ильича – все смотрят на Шапиро Генриха. Он один сидит и, представьте себе, не аплодирует.

Это было зрелище!

У Генриха Шапиро усы как у Сталина. Плечи как у Гриши Новака. Сидит спокойно и смотрит целеустремленно на сцену, как пророк, заранее предвидевший комедию.

Москва, два года спустя. Это уже по рассказу Георгия Осиповича Осипова. На достоверность можно положиться полностью – все годы советской власти свободно выезжавший во все заграницы, кое-что несомненно знавший человек.

Москва, Тверской бульвар, старое здание ТАСС, без четверти шесть утра по московскому времени. Наш старый знакомый Шапиро Генрих выгуливает своего дога и внимательно оглядывается по сторонам. Дог "отмечает" путь своего следования у каждого столба и грязной урны. У здания ТАСС дог сделал свое дело, но Шапиро Генрих остался недоволен – у решетчатого светового окна на панели, как всегда с выбитыми глазницами, он заметил сквозь одну из них дымок (удивительное дело: стекла по большей части выбиты были по всему Советскому Союзу, хотя они были десятисантиметровой толщины и чтобы их выбить, нужен отбойный молоток),.

Продолжая свой путь, американский Шапиро думал – с чего бы быть дымку с подвального этажа ТАСС. Поэтому обратный путь он провел бегом, заметив, что дымок идет все более интенсивно. Это уже очень не понравилось догу, но он был на поводке, и у него не было выбора.

На квартире в соседнем переулке наш Шапиро Генрих бросился к телетайпу (был в то время такой аппарат для быстрой передачи мыслей из страны в страну телеграфным способом). Его сообщение было кратким, в силу обстоятельств, и содержало всего четыре слова: "В Москве горит здание ТАСС".

Москва, восемь часов утра по местному времени. В большой кабинет Генерального директора ТАСС входит многолетний и несменяемый ни при Сталине, ни при Хрущеве и ни при Леониде Ильиче товарищ Логунов. Возле стола стоит референт с пачкой телетайпных сообщений из телеграфных агентств мира. Одним из первых было сообщение из Нью-Йорка, из агентства Ассошиэйтед Пресс: "По сообщению нашего московского корреспондента Генриха Шапиро, в Москве горит здание ТАСС".

– Вы читали это сообщение? – вопрос референту.

– Да, – отвечает референт, – очередная провокация.

– И все-таки, – замечает наученный быть осторожным Логунов, – кто у нас дежурный по пожарной части?

– Старший дежурный Шапиро, очень бдительный и заслуженный человек.

– Вызовите его, пожалуйста.

Через пятнадцать минут добудились до Шапиро…

Когда Шапиро входил в кабинет Логунова, за ним ворвался вихрь черно-сизого дыма. В соседних кабинетах заработали телефоны. Все звонили по номеру 101. Этажи все были в дыму, а снизу очень подогревало.

Пожарные вовсю работали брандспойтами и топорами. Подвальный этаж ТАСС со сгоревшими десятилетиями хранившимися архивами превратился в грязный плавательный бассейн…

После того как этажи ТАСС очистились от дыма, а пожарные уехали рапортовать о выполнении своего долга, у Логунова собрались ответственные начальники отделов – на планерку.

– Слава богу, обошлось. – на большее у Логунова не нашлось слов.

– На сегодня хватит. – И когда последний из ответственных товарищей покинул кабинет, Логунов, уверенный что он в одиночестве, в сердцах произнес: "Два мира – два Шапиро!".

Уже к 12 часам дня по московскому времени эта распечатанная в двух экземплярах фраза лежала на столе у руководителя КГБ Семичасного и у начальника ГРУ.

Дело решили замять.

2001

Памяти Руди Портного

К списку фельетонов

Hosting by