Евгения Кравчик

Молитва за Гуш-Катиф и Самарию

На мой взгляд, - говорит Нава, - у нас сейчас идет борьба универсального Добра со вселенским Злом. Ведь только больное сознание могло додуматься до того, чтобы выкорчевать евреев с земли Эрец-Исраэль. В Иерусалим я приехала не только для того, чтобы морально поддержать поселенцев. Рядом с этими удивительно цельными, высоконравственными людьми я сама становлюсь сильнее, чище, лучше, заряжаюсь мощнейшей энергией и оптимизмом. К сожалению, политики не в состоянии почувствовать то, что ощущают простые люди. Для них главное - собственное благополучие, теплые места. А пресса изо всех сил подыгрывает политикам и оглупляет народ. В Иерусалиме я случайно столкнулась с известнейшей в стране журналисткой и сказала ей прямо: «Прекратите, наконец, подстрекательскую кампанию, которую вы ведете против своих соотечественников-евреев. Я тоже поселенка из Тверии, а ты - поселенка из Рамат-Авива. Неужели ты не понимаешь, что если враг нападет на Израиль, уничтожены будут все подряд, независимо от того, левые мы или правые»...

Нам никогда и в голову не пришло бы подразделять еврейский народ на поселенцев и тех, кто живет в пределах «зеленой черты», - говорит Хен. -  Все мои одноклассницы убеждены, что демонтаж станет чудовищной всенародной трагедией. Мы не вправе ее допустить.

К величайшему моему сожалению, прецеденты известны, - говорит Менделевич. - Я, например, принимал участие в движении сопротивления демонтажу Ямита и был оттуда изгнан, так что видел депортацию воочию. Правда, мы с женой Катей (она - репатриантка из Франции) прожили на Синае всего несколько месяцев. Арендовали замечательный двухэтажный дом...

В тюрьме я просидел 10 лет и три месяца, после чего был буквально изгнан в Израиль, - вспоминает он. - А оказавшись в стране своей мечты, стал свидетелем подготовки к трансферу еврейских поселенцев из Ямита. Это было крайне травматичное явление, оставаться равнодушным я не мог. Из Союза меня изгнали в 1981 году, а где-то в феврале 1982 года мы с женой уже были в Ямите. Поселенцы в тот период искренне надеялись, что самое страшное каким-то чудом не произойдет. Но однажды ночью, в два часа, чтобы застать нас врасплох, в Ямит прибыли грузовики с солдатами. Включили мощнейшие осветительные приборы. Стало светло, как в солнечный день, нас ослепило. Порядка трех-четырех тысяч человек попыталось спастись, взобравшись на крыши. Однако солдаты (Ариэль Шарон занимал в тот период пост министра обороны) заранее подготовились и к такому витку: они доставили в Ямит клетки, которые поднимали на крыши с помощью подъемных кранов...

Мы в ответ бросали в солдат пустые пластмассовые бутылки и отталкивали штурмовые лестницы, приставленные к стенам домов, - продолжает Менделевич. - Кое-кто поджигал на крышах покрышки и сбрасывал их вниз... Когда стало ясно, что голыми руками нас не возьмешь, к домам начали подгонять пожарные машины. Нас облили какой-то жидкостью, тут же превратившейся в густую пену. Теперь уже мы ослепли окончательно - ничего перед собой не видели. Воспользовавшись этим, на крышу нашего дома спустили клетку. Соседи закричали солдатам: «Что вы делаете? Это - узник Сиона, его недавно выпустили из советской тюрьмы». Не помогло... Меня запихали в клетку. В этот момент с головы содрало кипу. Я прошу: «Выпустите меня из клетки - кипу надо найти». В ответ: «Иди, иди, прочь!»

«Расступитесь! - разносят динамики голос одного из организаторов массовой акции. - Дайте пройти бывшему главному раввину Мордехаю Элиягу и раву Шапиро».

В небо, затянутое лиловыми тучами, возносятся слова молитвы. Физически (мороз по коже!) ощущаю, как все мое существо наполняется какой-то новой - удивительно чистой и светлой энергией. Сколько человеческих душ объединено сейчас страстной мольбой о том, чтобы хотя бы Всевышний пощадил народ Израиля и помог нам сохранить не только свой национальный дом, но и нечто большее - национальное достоинство!