Евгения Кравчик

Беги, скорей беги!

Когда на противоположной стороне центральной автомагистрали Беэр-Шевы прогремел взрыв, Яаков Коэн, сидевший за рулем городского автобуса 12-го маршрута, инстинктивно ударил по тормозам. «Водитель, откройте двери!» - донесся из салона истошный крик. Яаков замешкался. Тогда один из мужчин выхватил подвешенный на аварийном щитке молоток и с размаху ударил по стеклу.

В этот момент дверь открылась и мы с братом выскочили, - рассказывает 15-летняя Оля Малюга, сестра 12-летнего Бориса.

И Оле, и Боре гораздо удобнее говорить на иврите - оба выросли в Израиле, в стране они восемь лет.

Накануне Оля с Борей вышли из дому в квартале Бней-Ор, чтобы проводить на автовокзал старшую сестру, 17-летнюю Людмилу: завтра - начало учебного года, девушке нужно добраться до интерната в Кфар-Сильвер, что под Ашкелоном.

На автостанции мы попрощались и сели в автобус двенадцатого маршрута, чтобы поехать домой, - произносит Боря.

Наша беседа проходит в палате номер два отделения детской хирургии больницы «Сорока». Боря еще не оправился от шока и впечатлениями о дне, ставшем водоразделом между «быть или не быть?», он делится сбивчиво, пытаясь не вспоминать самое страшное.

Когда дверь открылась, мы с сестрой выскочили, - говорит он. - «Беги, Боря, беги!» - крикнула Оля. И вдруг за спиной как рванет! Мы, взявшись за руки, продолжали бежать, но мне стало очень больно…

В какой-то момент Боря исчез, - продолжает Оля. - Я почувствовала жар, в спину, в руки и в ноги вонзились осколки битого стекла. Оглянулась - Боря распластался на песке, футболка в крови.

Когда я очнулся, руки были в крови и страшно болело вот здесь, - Боря указывает на живот. - Мне кажется, я не видел, как взорвался автобус, в котором мы ехали. Помню только, что рядом остановилась машина и нас с сестрой подобрала какая-то женщина…

…очень хорошая, - продолжает Оля. - Повезла нас в больницу. Боря истекает кровью и все время повторяет: «Не хочу умирать, не хочу умирать, я еще слишком маленький»…

Вы говорили на иврите?

Да, но один раз Боря произнес по-русски: «Я не хочу УМЕРТИ», - говорит Оля. - И заплакал. Я тоже реву и сквозь слезы повторяю: «Не бойся, все будет хорошо: ты не умрешь, не умрешь!» А Боря смотрит на меня - по лицу текут слезы - и повторяет: «Не хочу умирать, не хочу!» Хорошо, что до больницы недалеко, быстро приехали…

В приемном покое мне сделали снимки, - говорит Боря. - «Я не хочу умирать», - просил я доктора…

Рентгеновский снимок показал: инородное тело в брюшной полости. Мальчика срочно перевели в операционную.

Оперировали под местной анестезией: хирурги извлекли из брюшной полости ребенка металлический шарик примерно сантиметрового диаметра - такими «пулями» палестинские террористы обычно начиняют «пояса смерти».

Сейчас эта «игрушка» лежит в пластмассовой баночке из-под лекарства.

Мне было очень-очень больно, - говорит Боря. - Правда, когда сделали укол, боль поутихла, но голоса врача и медсестер я слышал все время, пока меня резали. Мама была в истерике - сидела в коридоре и плакала. Когда меня вывезли из операционной, я постарался ее успокоить…

Олю осмотрели, обработали ссадины и царапины и отправили домой.

Скажи-ка, Боря, ты сознаешь, что с тобой произошло чудо?

Да, чудо!

Бледное лицо мальчика (накануне Борис потерял много крови) озаряет счастливая улыбка. Впрочем, в отделении детской хирургии, где Борю любовно выхаживают, произошло еще одно чудо. Мальчик страстно увлекается компьютерными играми. Но, вот беда, - матери подчас не хватает денег даже на хлеб, а о покупке компьютера и мечтать не приходится. А здесь сотрудники учебного отделения «Сороки» принесли Боре лэптом. Крутой! Девушка-солдатка объяснила, как пользоваться «адской машиной», и вот уже полчаса Борю невозможно оторвать от магнетически влекущего монитора.

А еще я люблю смотреть по телевизору фильмы-«ужастики» и «экшн», - говорит Боря, который сегодня должен был впервые в новом учебном году явиться на урок в седьмой класс школы «Макиф хей».

В твоем классе много новых репатриантов?

Нет!

А ты-то сам еще не забыл, что репатриировался? - улыбаюсь я, пытаясь развлечь Борю неформальной беседой. Но тут происходит непредвиденное.

Поднялся в автобус? - переспрашивает Боря подозрительно (на иврите глагол «алита» означает не только «совершил восхождение в Эрец-Исраэль», но и «вошел в автобус»). Значит, перед глазами мальчика все еще стоит виденная накануне картина: разлетающийся на части объятый языками пламени автобус на противоположной стороне шоссе. Все мысли и ощущения ребенка сосредоточены на реальном «ужастике»…

Я хотела спросить, говорит ли кто-то из твоих друзей по-русски, - произношу я поспешно.

Да, - оживляется Боря. - Всего один.

Как его зовут?

Барух! Но он до сих пор не знает, что я в больнице…

Сердце матери

Женя, мать Бори, выглядит безмерно уставшей и в то же время счастливой. Терпеливо отвечает на бесконечные телефонные звонки.

- Я пыталась вчера сообщить, но это было невозможно: после теракта все телефоны «умерли»…

Иврит у Жени блистательный: говорит бегло, почти без акцента.

Евгению Малюга можно без преувеличения назвать героической женщиной. Из Житомира в Израиль она перебралась в одиночку с тремя детьми - мал мала меньше.

С мужем разошлась до отъезда, - говорит Женя. - Когда моей старшей дочке Людочке было семь лет, он пытался зарубить меня топором. Люда спасла мне жизнь: бросилась на грудь, прижалась и крепко обняла: «Не трогай маму!»

В Израиле к тому моменту уже жила Муся, мать Жени, и тетка с семьей.

- Мама умерла два года назад, - говорит Женя. - А рассказать тете, что Боря ранен, боюсь: она человек пожилой, нездоровый…

Распрашиваю Женю о житье-бытье. В Израиле она не чуралась никакой работы, ухаживала за тяжелобольными стариками, пока не повредила спину. Но даже став инвалидом, не опустила руки и не впала в депрессию. Репатриантов в Беэр-Шеве полно, знание иврита требуется в разных инстанциях. Женя стала переводчиком в городском отделе Института национального страхования, а затем - и в полиции. И хотя работает без зарплаты, на добровольных началах, чувствует свою востребованность, а это придает сил.

Накануне днем младшие дети отправились провожать старшую сестру, а Женя осталась дома.

О теракте я ничего не знала, но интуитивно почувствовала неладное, - рассказывает она. - Где-то после двух часов всю меня стало трясти. В чем дело?! Не дай Б-г, с детьми что-то случилось. Пытаюсь позвонить - нет связи. Бросилась к соседке, Лене. Теперь уже поочередно набираем нужный номер - никакого ответа. Включили телевизор. Лена ахнула: «Взрыв в автобусе двенадцатого маршрута». - «Но там - мои дети!»

Побежали к соседу на первый этаж, - продолжает Женя. - Набираем номер. Телефон включается, нажимаешь на кнопку - его выбивает. Значит, надо куда-то бежать, в больницу, что ли? А у меня, как назло, ни гроша. Одолжила у соседки пятьдесят шекелей, остановила такси: «В «Сороку», пожалуйста, - и скорее». Приехала - у входа полно людей. Все в шоке. Вижу свою знакомую, работает в полиции. «Кажется, мои дети здесь». - «Каким образом?!» - «Ехали в автобусе, я сердцем чую: что-то случилось». Знакомая навела справки: «Ты права - иди в приемное отделение». Мне кажется, что я бегу, а у самой коленки дрожат. Расстояния на территории больницы солидные, а меня ноги не несут, подгибаются. «Дети здесь - я должна их найти!»

У приемного отделения тоже полно народу, - говорит Женя. - И вдруг - Мазаль, другая знакомая. «Ты моих ребят не видела?» - «Видела: Оля на ногах, а Боря - на каталке». Мазаль выяснила, что детей переправили в хирургическое отделение. Здесь я их и нашла. Боренька меня увидал и обрадовался: «Мама, ты рядом - мне уже легче». Меня послали в регистратуру оформлять документы, а Борю повезли на операцию. Я сидела под дверью, всю меня колотило…

Зашла вчера вечером старушка-посетительница, посмотрела на нас и говорит: «Ты, наверное, всю жизнь делаешь людям добро, вот оно к тебе и вернулось».

Вы в это верите?

Со вчерашнего дня я верю в чудеса.

Женя с детьми живет в квартале бедноты неподалеку от больницы «Сорока».

В нашем районе много репатриантов, да и местные с трудом сводят концы с концами, - вздыхает она.

Впрочем, сейчас Жене не до рассуждений на социально-экономическую тему.

Две ночи подряд глаз не сомкнула, - произносит она устало. - В позапрошлую ночь не смогла заснуть: спина болела нестерпимо, а эту провела у постели Бореньки. Сидела на диванчике и всё смотрела, смотрела на сына - насмотреться не могла. Оленька тоже в шоке, все время плачет. И Люда еще не оправилась: ее из Кфар-Сильвер привезла в Беэр-Шеву инструктор…

Поколение «войны Осло»

С Людой, Олей и двоюродным братом девочек - 20-летним военнослужащим Николаем Ясимовичем мы выходим в больничный двор подышать свежим воздухом.

На автовокзале я села в маршрутное такси, следующее в направлении Ашкелона, - рассказывает Людмила. – Радио включено. В трехчасовом выпуске новостей передали: «Теракт в Беэр-Шеве, в автобусе седьмого маршрута» (вначале репортеры перепутали шестой маршрут с седьмым - Е.К.). Я ужаснулась, но и успокоилась: Оля с Борей не могли ехать в том автобусе. Тем не менее, нужно проверить, все ли в порядке. Пытаюсь набрать номер - связи нет. В этот момент по радио передали: еще один теракт - в автобусе двенадцатого маршрута. Мне стало дурно. Я начала подсчитывать, сколько времени прошло с того момента, когда мы расстались. И похолодела: если дети ждали автобуса недолго, то в момент взрыва они должны были находиться в том самом месте, о котором говорят по радио.

Сердце стучит, как бешеное, всю меня колотит, - продолжает Людмила. - Добравшись до Кфар-Сильвер, я стала звонить с обычного телефона. Мобильник брата вырублен, Олин - тоже, мамин - молчит. И вдруг меня осенило: когда в Иерусалиме был теракт, пострадавшим тоже невозможно было дозвониться. Значит, случилось непоправимое. Я попросила инструктора Ирит отослать меня домой, в Беэр-Шеву. «Давай попробуем дозвониться в информационный центр - номер телефона передали по радио», - предложила она. Дозвонились с трудом. «Скажи точно, как зовут сестру и брата», - попросила Ирит. Ответа ждали долго. Как только он прозвучал, Ирит всю перекосило и затрясло. «Вы живете в Бней-Ор?» - спросила она, не поднимая глаз. Я выбежала на двор - мне не хватало воздуха. Ирит меня догнала: «Успокойся - оба живы, но ранены». - «Ранены?! Кошмар! Вдруг детям оторвало руки, ноги, вдруг полыхнуло в лицо пламенем? В Беэр-Шеву - скорей»...

Пока Ирит и Людмила ждали такси, позвонила Оля.

Плачет, заикается, не может произнести ни слова, - говорит Люда. - Мне с трудом удалось разобрать, что Оля жалуется: «У меня туфля порвалась». И рыдает. Я тоже вся в слезах: «Что с Борей?» - «Его оперируют»… Сегодня я понимаю: в тот момент Оля была в шоке, ничего не соображала. Но повела себя, как герой: вся исцарапана осколками, а Борю довезла до больницы и всю дорогу успокаивала…

Пока девочки изливают душу, Николай курит. На фоне двоюродных сестер он чувствует себя взрослым и самостоятельным: вот уже почти год служит водителем в израильских ВВС.

Вот и накануне около трех часов дня Коля сидел за рулем на шоссе, ведущем на север страны.

Я выполнял ответственное задание, - говорит он. - В машине, как обычно, работало радио. Внезапно музыка прекратилась: теракт в Беэр-Шеве. А еще через некоторое время прозвучала фамилия одного из раненых - Малюга. Видимо, от неожиданности я вырубился. Блэк-аут. Потерял сознание. Врезался в столб. Приехали военные. Откачали. Посадили на поезд и отправили в Беэр-Шеву. Позвонил командир и сказал, чтобы завтра я оставался дома, с родными.

К семи вечера Николай добрался до больницы.

К тому моменту со мной был мой старший брат, Владимир, - говорит он. – В справочной сказали, что Боря госпитализирован в отделении детской хирургии. А поздно вечером я узнал, что в теракте пострадала моя школьная подруга. Надеюсь хотя бы сегодня ее навестить.

На старте «войны Осло» Николай чудом избежал смерти.

Я учился в интернате в Иерусалиме и подрабатывал, - рассказывает он. - В тот вечер, когда был совершен теракт в кафе «Момент», я возвращался с работы и решил выпить кофе. А потом посмотрел на часы и раздумал: не успею, утром рано вставать. Отошел от входа, перешел на другую сторону - за моей спиной прогремело. Оглянулся и обмер: в небо взметнулся огненный столб, а из него во все стороны разлетаются части человеческих тел. Меня не задело, но я неделю не мог прийти в себя: увиденное преследовало неотступно, стояло перед глазами…

Слушаю повествования ребят и ловлю себя на мысли, что передо мной - представители целого поколения, формирующегося в условиях перманентного террора. Поколение «ословского процесса» воспитано не только на любимых Борей фильмах ужаса, но на реальном и крайне болезненном - физически и душевно - кровопролитии. Это - качественно новое поколение. Много, не по годам, пережившее, но - не сломленное, не деморализованное.

Возвращаетесь в армию? - спрашиваю Николая.

В военно-воздушные силы! - чеканит он.

Школа в больнице

В палате номер два, где лежит Боря, тем временем колдует улыбчивая женщина: склоняется над постелью раненного мальчика, что-то доверительно шепчет ему на ухо.

Знакомимся. Эстер Фридман руководит учебным центром, действующим при больнице «Сорока.

- Госпитализированные дети нисколько не отстают от учебы - мы помогаем им усвоить материал, - говорит она. - Но не путайте нас с психологами. Мы - профессиональные педагоги, наш центр подведомствен министерству образования, а не минздраву. Кроме объяснения учебного материала, мы реализуем и другие проекты - к ребенку, оказавшемуся в больнице, требуется особый подход.

Где вы были вчера днем?

Вернулась домой, мой сын, студент университета, включил телевизор и как закричит: «Мама, теракт!» - говорит Эстер. - Я бросилась обратно в больницу. Подъехали и другие педагоги. Поначалу в приемный покой поступило 18 детей, а к сегодняшнему утру осталось трое, остальных выписали.

«Нравится тебе играть на компьютере?» - обращается Эстер к Боре. И удостоверившись, что да, спешит обрадовать своего ученика-пациента:

Скоро придет преподаватель и научит тебя снимать настоящее кино!

А вот и высокое начальство: главный врач больницы «Сорока» Эйтан Хай-Ам со свитой.

Помните, несколько месяцев назад я брала у вас интервью, правда, по другому - мирному поводу, - обращаюсь к нему.

Да, - оживляется доктор Хай-Ам (неимоверное нервное напряжение последних 20 часов выдают лишь покрасневшие глаза). - Правда, тогда нам с вами и в голову бы не пришло, что в Беэр-Шеве может быть совершен беспрецедентный - двойной теракт. Но больница к приему раненых всегда готова. Впрочем, побеседуйте с моим заместителем профессором Йохананом Пайзером.

Накануне около трех часов дня профессор Пайзер находился в Тель-Авиве: отправился в центр по личному делу.

Как только получил по рации сообщение о теракте, бросил все дела и помчался в Беэр-Шеву, - говорит он. - Добрался за час с четвертью.

Профессор Пайзер - хирург, выпускник медицинского факультета университета имени Бен-Гуриона, майор медицинского корпуса ЦАХАЛа, до сих пор проходящий резервистскую службу. Не удивительно, что и реагировал он на сообщение о теракте как врач и как офицер - молниеносно и без паники.

Я живу в Беэр-Шеве более четверти века, но ничего подобного в нашем городе никогда не случалось, - говорит он. - В августе 1995 года, когда на Арадском фестивале разразилась трагедия, больница «Сорока» тоже приняла порядка ста пятидесяти раненых. Но вчера оба теракта были совершены в двух шагах от больничного комплекса, метрах в семистах отсюда, так что на подготовку к приему пострадавших времени не было вообще. Нам передали, что речь идет о мегатеракте третьей степени. Персоналу больницы удалось в считанные минуты включиться в режим чрезвычайного положения, никаких промедлений с приемом раненых не было.

Из 106-ти пострадавших, доставленных в приемный покой, 18 было госпитализировано, состояние троих оставалось утром 1 сентября тяжелым.

В час дня, когда я уезжала из Беэр-Шевы, на кладбище хоронили первую из шестнадцати жертв чудовищного теракта.

31 августа глава правительства Ариэль Шарон заявил: «Мы будем бороться с террором всеми силами - вне всякой связи с «односторонним размежеванием», которое будет осуществлено в любом случае».

А утром 3 сентября на город Сдерот было выпущено три ракеты «Кассам». Одна упала неподалеку от детского сада, две других – на расположенных рядом улицах. Несколько человек в шоковом состоянии было доставлено в больницу.

Несмотря на это, Израиль твердо намерен бежать из сектора Газа. Под шквальным огнем.

Фото автора. На снимках:
15-летняя Оля с младшим братом
Этот металлический шарик диаметром в сантиметр был извлечен у Бори из брюшной полости
12-летний Боря Малюго: «Я просил: «Доктор, не хочу умирать!»
Евгения, мать Бори: «Спасибо, теперь уже все в порядке»

Военнослужащие на месте теракта в центре Беэр-Шевы

"Новости недели", 2.09.2004

Другие статьи о терактах

Другие статьи Евгении Кравчик

К списку репортажей

Hosting by