Александр Казарновский

Интервью в Гееноме

- Знаешь, - сказал мой друг за субботним столом в нашем поселении, - а ведь Барух Прусс у нас теперь телезвезда!

И поведал мне историю, благодаря которой имя нашего товарища, несколько лет назад переехавшего в Иерусалим, стало известно на всю страну. Ну, не совсем всю - мимо меня она прошла стороной. Да и история сама к этому времени превратилась в легенду, так что пересказывать ее здесь я не стану. А что было на самом деле, вы узнаете чуть позже. Для этого надо отправиться в гости к самому Баруху. В Иерусалим. Восточный. Что я вскоре и сделал.

Читатель представляет нечто вроде Бранденбургской стены между двумя Иерусалимами? Зря. Автобус восемнадцатого маршрута мирно плывет по улице Яффо, затем сворачивает на улицу Невиим, кружит по каким-то улочкам и, наконец, останавливается недалеко от Театра "Хан". Я выхожу к театру. Вокруг все очень красиво, тихо и уютно. Театр расцвечен афишами. Дойдя до указателя "Абу-Тор", звоню Баруху и прошу дальнейших инструкций.

- Идите прямо и никуда не сворачивайте, - командует он. - Пройдете светофор и спускайтесь.

- Куда спускаться? - пытаюсь я уточнить.

- В Гееном.

Ну да, ведь как раз вон там, внизу, находится древний Гееном - долина, где язычники сжигали детей в жертву Молоху. Но в честь этой долины слово "Гееном" на иврите стало также означать ад, геенну огненную.

- Понятно, - говорю. - А в Рай вместо этого никак нельзя подняться?

- Рая тут нет, - отрезает он. - Только Гееном.

На этой оптимистической ноте пересекаю перекресток и выхожу к отгороженному невысокой стенкой обрыву, откуда струится вниз дорога, переходящая в улицу, ощерившуюся квадратными домами типично арабской застройки. А вон и Барух стоит у парапета, машет мне рукой. Рядом с ним рыжий ангелочек с пейсиками, который четыре года назад, когда мы в последний раз виделись, был совсем крохой.

- Это Иоси, - гордо объявляет Барух.

Мы проходим три дома и останавливаемся у четвертого, внешне ничем не отличающегося от соседних. Но прежде, чем войти, в качестве эпиграфа к предстоящей беседе, Барух заводит меня за угол и показывает два окна, на первом и на втором этажах, над которыми зияют черные короны - следы пожаров, вернее, поджогов.

- Они? - спрашиваю.

Барух кивает.

Ворота открывает охранник. Здесь позвольте прерваться и процитировать Мэри Робинсон, экс-президента Ирландии, недавно посетившую этот район (Абу-Тор в 10 минутах ходьбы от Шилоаха): "Еврейские семьи там живут в безопасности, под вооруженной охраной. А арабское большинство пребывает в постоянном страхе даже в собственных домах. Одна арабская мать рассказала мне, что она кладет спать своего ребенка не в пижаме, а в джинсах. Потому что в любой момент в дом могут ворваться израильские солдаты..."

Утри слезы, читатель! Солдаты ни с того ни с сего в дома не врываются. Быть может (в свете того, что я узнал чуть позже, сильно в этом сомневаюсь) тем, кто бросает бутылки с зажигательной смесью, иногда и приходится спать в джинсах. А их мамы и сердобольная г-жа Робинсон по этому поводу переживают. И нам велят.

Перед домом крошечное пространство, которое и двориком не назовешь. Многочисленным детям из шести семей злесь не разыграться. Вот и носятся между этажами с деревянными автоматами, нацепив на себя ХАМАСовские маски. Помните, как в фильме "Комиссар" еврейские дети играют в погром? Вот-вот. Только все это происходит в государстве, гордо называющим себя еврейским.

Дом этот некогда принадлежал арабскому христианскому патриарху. Потом его купил еврейский миллиардер Москович и сдает евреям.

Мы располагаемся в довольно просторной гостиной. Барух - в кресле, я с нетбуком за столом.

Естественно, первый вопрос - как дошел до жизни такой, зачем оставил наше поселение, наше орлиное гнездо в горах Самарии.

- Понимаете, - задумчиво говорит Барух, в этот миг становясь похожим на какой-нибудь габеновский персонаж, - до "Размежевания" я руководил колелем, чувствовал, что могу там что-то сделать..

Колель (ешива для женатых), который возглавлял Барух, находился в поселении Са-Нур в северной Самарии. Обитали в Са-Нуре русскоязычные художники, зачастую очень талантливые, а также молодые израильские идеалисты. Глядя на этих идеалистов, один из художников, проживший большую часть жизни в России, нерелигиозный и с поселенческим движением никак не связанный, высказался резко, не совсем справедливо, но красочно: "Те, что в Тель-Авиве - шваль. А вот эти - соль земли!"

- На занятия, - продолжает Барух, - приезжали люди из Ицхара, Иерусалима, ну, естественно, много было и из самого Са-Нура. После "Размежевания" я почувствовал, что больше не нужен в Самарии. Са-Нур уничтожили. Денег на восстановление колеля в другом месте я не нашел. Тогда вспомнил о своей давней мечте - жить в Иерусалиме. Прежде всего решил овладеть новой профессией и еще живя в поселении, начал учиться на техника по электроприборам. Нет, преподавание Торы я не собирался оставлять, но решил заниматься им бесплатно - надоели проблемы с задержками стипендии и зарплаты. Короче, решил переехать в Иерусалим. Сначала в тихий и спокойный район Армон-Нацив.

И поясняет, словно оправдываясь за "бесцельно прожитые годы":

- В Шилоах переехать не удалось.

Бедный...

- Зато четыре года назад, - радостно заключает он, - освободилась квартира в еврейском доме в деревне Абу-Тор - мы называем это место Гиват-Ханания. Конечно, эту квартиру я тут же снял.

- Доволен?..

- Очень!

- Чем? - спрашиваю, вспоминая черные короны над окнами.

- Помните,- улыбаясь, говорит он, - дорогу в наше поселение, пролегающую через арабскую деревню Хавара кто-то назвал "мивхан книса", вступительный экзамен? Ненастоящие через эту деревню не поедут и у нас не поселятся. Такой вот фильтр для будущих соседей. Здесь то же самое. Может, звучит высокопарно, но хотелось жить среди людей, которые любят Иерусалим и свой народ... Среди настоящих.

- Впору выпить "за сбычу мечт".

- Именно! Всегда было мечтой - жить рядом со Старым городом. И вот, пожалуйста - проживаю в трех шагах от него, жена там работает, дети там учатся.

- А как у тебя самого с преподаванием?

- Преподаю в Армон-Нацив. А молюсь здесь неподалеку, в Ямин-Моше.

Я плохо разбираюсь в топографии Иерусалима и, может, именно поэтому, изумляюсь. Оказывается, Ямин-Моше, место туристских прогулок в центре города, находится всего в 700 метрах от этого осиного гнезда?

- В общем, интересно живешь. (В силу разницы в возрасте я с Барухом "на ты", а он со мной - "на вы").

- Слово "интересно" здесь как-то не подходит. Вот страшновато - да, бывает, и очень часто. Ведь эти все - он делает неопределенный жест в сторону окна - они считаются израильтянами. Полноправные граждане. Их много... Ты не знаешь, где живет тот, кто на тебя нападет, а потом смоется, а они все знают, где ты живешь, так что любое сопротивление и - проблемы с полицией. Она всегда на их стороне. В субботу вообще удовольствие. Идешь пешком в синагогу, а тебе орут, что эта улица только для арабов. Машину всегда ставишь прямо у ворот, иначе расколотят к черту и шины проколют.

- Ты по телефону сказал, недавно твоего старшего арестовали, Давида.

Следует рассказ. Дело было в шабат. Арабы из соседнего дома бросили пустые бутылки в детей Баруха, игравших во дворе, и сами же подняли крик, что те кидают камни, вызвали полицию. Та приехала, оцепила дом. Дом Баруха, конечно, а не арабов. Полицейские просмотрели записи видеокамер, там было видно, что именно арабы кидают камни. Арабы объяснили, что начали кидать еврейские дети, а они кидали в ответ. Полицейские поверили арабам и забрали Давида, которому, кстати, еще нет семнадцати. При этом объяснили, что забирают его, "чтобы успокоить улицу", а то, мол, арабы совсем разбушуются. Зерно истины в этом было. Ведь в тот же вечер, примерно в это же время, по соседству, к группе полицейских состоящей из шести-восьми человек, подъехала машина, разумеется, с желтым израильским номером. Из нее вышли двое арабов и стали полицейских бить. Те не сопротивлялись. Арабы удовлетворили свои братские чувства и уехали. Может, узнай об этом госпожа Робинсон, она бы не так на нас серчала? Мне вспоминаются строчки из нашего московского пуримшпиля:

Ваше величество, мы виноваты

В том, что носаты мы и пархаты,

Но проявите гуманность к людям -

Честное слово, больше не будем!

Давида продержали в участке несколько часов. Подвергаться протоколируемому допросу и сдавать отпечатки пальцев в субботу он отказался. Отпустили его только после того, как Барух сам пришел за ним и клятвенно пообещал, что они оба явятся в моцаэй шабат и пройдут все необходимые процедуры. И действительно, как только суббота закончилась, оба явились в полицию. Малолетний преступник сдал отпечатки пальцев, а его отец дал письменное обязательство уплатить штраф 5000 шекелей в случае дальнейших сыновних правонарушений.

- Да, весело у вас здесь, - говорю я.

- У нас еще что! - успокаивает меня Барух. - Посмотрите в окно. Видите на другой стороне ущелья шестиэтажный дом? Там нижние этажи жилые, а наверху бейт-мидраш. Это так называемый Бейт-Йонатан. Десять еврейских семей посреди арабского квартала. По работе мне иногда приходится туда ездить - на бронированной машине в сопровождении двух джипов. Обычное дело - выходят арабские дети и начинают кидать камни. Джипы останавливаются, ждут, когда арабы накидаются, потом едут дальше. Сами растим арабскую молодежь в духе полной безнаказанности.

А вон рядом с Домом Йонатана домик. Он носит кодовое название "Дваш". Там живет одна еврейская семья. Как-то раз туда бросили зажигательные бомбы. Начался пожар. Дома была одна женщина с ребенком. Я вызвал полицию. Полиция приехала через два часа. К счастью, горела только крыша - на нижние этажи огонь не распространился. Охранник, дежуривший во дворе вошел в дом и заперся там вместе с семьей. Пожарная машина вообще не приехала. Я объяснил, из какого дома бросали, и полицейские установили видеокамеру. Несколько недель снимали, а потом все возвратилось на круги своя. Когда я спросил, в чем дело, полицейский сказал: "Мы их арестовываем, а суд освобождает".

Я еще раз взглянул в окно, туда, где на песочном полотне склона, испещренном кубиками домов упрямо высился Дом Йонатана.

- Иногда, - сообщает Барух, жители Б ейт- Йонатан ждут до глубокой ночи, чтобы получить возможность проехать домой. И обратите внимание - вокруг сотни тысяч незаконных арабских построек, но именно Дом Йонатана собираются сносить.

Вслед за этим меняется - нет, не тема, а фокус внимания рассказчика. Смещается метров на пятьсот.

- Вот рядом с Шилоах напротив древнего тоннеля времен Первого Храма, там, где проходят экскурсии, левые и арабы открыли свой информационный центр. Объясняют туристам, что под предлогом показа достопримечательностей евреи пытаются выжить арабов, и тем, что эксурсанты приехали сюда, они как бы соучаствуют в творящемся преступлении. Мало того, левые провоцируют арабов, чуть ли в открытую призывают их нападать на евреев.

- А полиция опять молчит?

- Почему же молчит? - усмехается Барух. - Говорит! Вот представитель полиции выступал в кнессете, сказал: "Нам известно минимум два случая, когда дети моложе двенадцати лет получали деньги за то, что бросали камни в евреев".

- А вы здесь на себе чувствуете плоды этой педагогики.

- И как еще! Пять раз нам бросали в окна бутылки с зажигательной смесью. Последний раз загорелось окно, загорелся, диван. Если бы соседи не почувствовали запах гари, дом бы сгорел. Два раза кидали камни. Однажды закидали камнями все машины, стоящие близ нашего дома, включая арабские. Причем многие машины хорошо повредили. Как-то бросали бутылки с "коктейлем Молотова", а у нас во дворе сидели два "магавника". Одна бутылка попала им на ноги. Они стреляли в воздух, куда-то бегали, но никого не поймали.

- А почему у вас сейчас только один охранник и то не из "магава"?

- Тогда был особый случай. Как раз в этот вечер открылась заново отстроенная синагога Хурва. Арабы сочли верхом наглости восстановление синагоги, которую они разрушили. Вообще, здесь, так сказать, можно быть в курсе событий без всяких СМИ. Во время операции "Литой свинец" здесь дежурили десять "магавников". А после взрыва в ешиве "Мерказ а рав" мимо нашего дома арабы ездили на машинах и орали: "Смерть евреям!"

Тут я не выдерживаю и - мысленно, только мысленно - спрашиваю: "А зачем евреям жить в таких местах?"

И вспоминаю, как Шолом-Алейхем на вопрос: "Почему у евреев должно быть свое государство?" ответил: "А почему у евреев не должно быть своего государства?" Так вот я не понимаю, почему когда узбека изгоняют из киргизского квартала, то это погромы и геноцид, а когда евреев выдавливают из Восточного Иерусалима, это нормально? Почему в Москве еврею можно селиться, а в Иерусалиме нельзя? Почему, если кричат: "Бей жидов!" в Москве, это антисемитизм, а в Иерусалиме - борьба за законные права палестинского народа. Демография? Так она и в Москве демография. И в Берлине тридцать третьего тоже проблема, которую пришлось решать, была в демографии. Только называлась "жидовское засилье".

Видно, угадав мои мысли, Барух резюмирует:

- А на вопрос, что евреям делать в Восточном Иерусалиме, я отвечаю - что угодно.

Амен. А теперь перейдем к той истории, которая если не наделала шума, то, по крайней мере прозвучала в ивритоязычных СМИ и полностью разминулась с русскоязычными.

Есть по дороге в Маале-Адумим арабская деревня, звать Исавия. То есть не то что бы есть. Как впоследствии написали в полицейском протоколе, город Иерусалим, улица Исавия. Так что это уже не деревня, а Иерусалим. Но хотя это Иерусалим, еврейские службы не заезжают в эту деревню, то есть на эту улицу, нет, все-таки в деревню. В общем, ребята, запутался я в гримасах изрдействительности и предоставляю слово Баруху:

- Как вы знаете, я работаю в компании по ремонту электроприборов, специализируюсь по стиральным машинам. Мы обслуживаем район между Офрой, Хевроном, Иорданской долиной и Бейт-Шемешом. И вот поступил заказ из Исавии. Сначала хотели послать арабского техника, но потом решили - это же по дороге в Маале-Адумим, все раше, и послали меня. Правда, сказали: "Если заказчик живет недалеко от шоссе, - делай, но вглубь поселения не забирайся - опасно!" Ну, я подъехал, называю дом, адрес. "Это вон там", - говорят и показывают вглубь деревни. "А далеко?" - спрашиваю. "Да нет, чуть-чуть!" Потом еще чуть-чуть. И еще чуть-чуть. И еще чуть. В какой-то момент подумал - не вернуться ли? Но знаете - стыдно стало. В общем, нашел я этот дом, он был метрах в 500 от шоссе. Дома была арабка. Я все отремонтировал, а когда вышел на порог, мимо меня сверху просвистел здоровенный блок. Потом еще и еще. Чудом не попали. Я вернулся в дом. Хозяйка , узнав в чем дело, выскочила. В нее тоже полетели камни. У ворот уже бушевала толпа. Вдали послышался грохот. Это арабы камнями разбивали мою машину. Я сразу же позвонил в полицию, объяснио, в чем дело, подчеркнул, что моей жизни угрожает опасность и что я прошу срочно выслать наряд. Дежурная стала задавать неотложные вопросы типа кто я такой и чем занимаюсь. Я не выдержал, закричал: "Вы что, не понимаете? Угроза жизни! При чем тут моя работа?" "Ах вот как?! - возмутилась она. - Мы тебе пытаемся помочь, а ты... Нештяк!" И бросила трубку. На улице при этом крики не прекращались и камни продолжали лететь. В любой момент могли войти в дом. Оружия у меня с собой не было. Я пошел на кухню, чтобы хотя бы нож был под рукой.

Потом позвонил в компанию, попросил вызвать полицию. При этом у арабов было достаточно времени чтобы меня убить. И вот примерно минут через десять в дом входит араб - и прямиком ко мне. Прежде, чем я хоть как-то успел отреагировать, он предложил вывести меня. Я ответил: "Нет уж, подожду полиции". Он сказал : "Не стоит ждать полиции - полиция приедет нескоро. Будет большой балаган. Лучше пойдем со мной". Я еще подождал, понял, что полиции не дождаться, и пошел с ним. Мы вышли из дома и задним двором прошли к машине. Она была вдребезги разбита - крышу проломили, от окон не осталось и следа. Мы оба сели в машину. Все равно пришлось ехать через толпу. Не знаю уж, какое положение в деревне занимает этот араб, но арабы, увидев его вместе со мной в моей раздолбанной машине, молча расступились. Выехав из деревни, я остановился, и мой спаситель вышел. Когда он удалился, я позвонил в полицию и сказал что нахожусь на окраине Исавии, рассказал, что произошло. Они говорят: "Срочно уезжай! Встретимся у Гива-Царфатит, в Иерусалиме. На Гива-Царфатит я ждал полицейского двадцать минут. Наконец, он появился и сразу обрушился на меня, зачем, мол, я поперся в Исавию. "Даже я, - сказал он, - без бронированной машины туда не заезжаю. Да и на бронированной машине - последний раз, когда я там был, мне дорогу перекрыли с обеих сторон мусорными баками. Два часа не мог выбраться". "Ну хорошо, - говорю, - а заявление мне куда отвезти? У меня ведь и свидетели есть. Например, женщина, которой я стиралку чинил. Вот ее телефон. Она знает, кто кидал камни". Он посмотрел на меня с жалостью. "Поезжай в полицейских участок на Салах-ат-дин. Возьми там справку. Получишь "мас-рехуш" - возврат денег тому, кто пострал от террора". А про заявление забудь. Никто этим заниматься не будет. Арабы все равно нам помогать не станут". "Ну почему, - возразил я. - Вот ведь один помог!" "Помог, - согласился полицейский. - Если бы тебя там убили, вот тут бы начался действительно шум. Так что помог он не тебе, а себе"...

- Барух! - не выдерживаю я. - Мы с тобой оба религиозные люди. Ты то там, то здесь лезешь в пекло, в самый Гееном, чтобы утвердить наше присутствие на этой земле. Скажи, ты веришь, что тем самым приближаешь Избавление?

Вместо того, чтобы разразиться возмущенным "а как же!" Барух пожимает плечами.

- Но ведь иначе, - продолжаю я, - получается прямо по Бродскому:

"А значит, не будет толка

От веры в себя и Б-га

А значит, остались только

Иллюзия и дорога!.."

- А даже если так, -говорит Барух. - Есть дорога, и по этой дороге мы идем. А иллюзия - часть этой дороги. Она нужна для того, чтобы я и мои дети стали такими какими я хочу, чтобы мы были.

...От дома Баруха до театра "Хан" меньше пятисот метров. Меньше, чем было идти от дома, где Баруха чуть не убили, до шоссе. Когда я вышел, было уже темно. Я прошел мимо домов, возле которых сидели арабы, поднялся к перекрестку и вскоре очутился рядом с театром "Хан". Оттуда слышались музыка и смех. Было весело.

PS. На запрос относительно эпизода в деревне Исавия и бездействия полиции редакция ответа не получила.

"Новости недели", 11.2010

Александр Казарновский Поле боя при лунном свете

Hosting by