Д-р Владимир (Зеэв) Ханин

Израильские элиты и партийная политика между "размежеванием" и выборами

Смещение границ коалиция – оппозиция

Политические процессы в Израиле развиваются столь бурно, что, кажется, прошла целая эпоха после того, как премьер-министр Израиля Ариэль Шарон дал старт своей программе "одностороннего отделения". Между тем, прошло всего лишь сто дней после того, как синагоги и дома еврейских жителей еврейских поселений Сектора Газы и Северной Самарии были полностью разрушены, а драматические события на вершине израильской политической пирамиды сделали проведение еще через четыре месяца "очередных внеочередных выборов" неизбежными.

Развал правящей коалиции и уход премьер-министра из собственной, причем правящей, партии - вновь перенесли центр общественного внимания на взаимоотношения традиционных элит и перегруппировку основных партийно-политических сил.

"Партия власти"

Инициированное Шароном в январе 2005 г. "размежевание" не только стимулировало раскол израильского общества на "синих" и "оранжевых" (соответственно, сторонников и противников плана "отделения"). Подготовка и реализация этого проекта также привели к существенным подвижкам в политической системе, что позволяет говорить если не о сломе этой системы, то по крайней мере об очевидном перераспределении, или даже эрозии функций ее основных институтов.

В результате энергичной деятельности ряда ведущих израильских элит, идентифицировавших себя с "лагерем размежевания", вполне сложившаяся в Израиле система "сдержек и противовесов" между институтами законодательной и исполнительной власти, гражданскими структурами, ведущими СМИ, и Верховным Судом, претерпела серьезную трансформацию.

Прежде всего, сместились границы и рамки между правящей коалицией и оппозицией, водораздел между которыми стал проходить внутри, а не во вне политических партий. Основу этой "правящей коалиции" накануне и сразу после размежевания составили идеологически сблизившиеся группировки премьер-министра Шарона и вице-премьера Переса - официальных лидеров, соответственно, правящего Ликуда и его основного коалиционного партнера Партии труда. Оба лагеря также обладали, через разветвленные сети прямого и неформального политического влияния, контролем над широкими слоями различных израильских элит и групп интересов, образующих таким образом, периферию "партии власти".

Эффективная оппозиция этой "партии власти", в свою очередь, также находилась не столько за пределами, сколько внутри коалиционных партий. В Ликуде она была представлена "идеологическими" фракциями типа "Еврейского руководства" Моше Фейглина, "Форума за сохранение идеологических ценностей Ликуда", а также т. н. "повстанцами" - противниками "плана размежевания" среди депутатов Кнессета от Ликуда во главе с бывшим министром Узи Ландау. Выступив солидарно против программы "одностороннего отделения" Шарона, эти фракции сумели провалить ее на голосованиях в Центре Ликуда и на внутрипартийном референдуме (что, в прочем, не помешало Шарону провести "размежевание" через Кнессет).

Со своей стороны, вклад Партии труда в "эффективную оппозицию" был представлен также идеологическими, но не правыми, как в Ликуде, а левыми фракциями, связанными с ультралевыми движениями типа "Мир сегодня" и верными "парадигме Осло и Женевы". Эти фракции в принципе возражали против вхождения в коалицию с Шароном, а когда это все же случилось, настаивали на переходе этой партии в оппозицию немедленно после того, как Шарон осуществит "размежевание".

Дополнительный нюанс в ситуацию вносило то, что весьма многолюдное третье коалиционное правительство Шарона, сформированное в начале 2005 г., опиралось на весьма узкую формальную парламентскую коалицию. В последней формально состояло 66 депутатов (40 - Ликуд, 21 - Партия труда, и 5 - ультраортодоксальный ашкеназский блок "Еврейство Торы"), и еще трое ("осколки-одиночки" из партий "Ам Эхад", "Шинуй" и НДИ) поддерживали ее "снаружи". В правительстве же, после завершения намеченной Шароном серии назначений, должно было состоять 24 министра (15 от Ликуда и 9 от Партии труда) и 5-7 замминистров. Учитывая, что третий партнер в коалиции, блок "Еврейство Торы", никогда не претендовал на министерские посты в "сионистском правительстве", назначения в нем должна была получить почти половина депутатов от главных коалиционных партий (2:1 - невиданное в истории страны соотношение!)

Поскольку министрами, замминистрами и главами иных правительственных ведомств становились исключительно лояльные премьер-министру члены Кнессета от Ликуда и совместимые с лагерем Переса члены Партии труда, членами правительства стали почти все депутаты-члены "партия власти". В отличие от них, члены оппозиции (как "эффективной", внутри Аводы и Ликуда, так и формальной, за их пределами) остались "просто" депутатами Кнессета, что стало весьма своеобразным для западной демократии вариантом "разделения властей"

Потенциал и перспективы оппозиции

При этом сплочение формальной оппозиции вне коалиционных партий оказалось невозможным: противоречия между входившими нее партиями превышали разногласия каждой из них в отдельности с правящим Ликудом, что мешало этим партиям выступить против правительства единым фронтом.

"Правые"

Используя это обстоятельство, Шарону удалось расколоть и/или изолировать оппозиционные партии правее Ликуда - вытесненные им из коалиции НДИ Либермана и блок "Национальное Единство", вышедшие из правительства в связи с объявленной программой "размежевания" обе фракции распавшейся Национально-религиозной партии (МАФДАЛ), а также так и не входившая в коалицию сефардская "ультраортодоксально-социальная" ШАС.

Эти партии, оттесненные от реальных рычагов власти, в условиях жесткого политического прессинга "партии власти" не сумели объединиться и составить ей консолидированную правую оппозицию ни во время эвакуации поселенцев, ни после. Не сумев возглавить движение "революционного сопротивления депортации", все эти партии одновременно предъявили претензии на идеологическое наследство "полевевшего" Ликуда. Так, ультраортодоксальное, исторически несионистское руководство партии ШАС, массовую базу которой, в прочем, составляют в основном правонастроенные сефарды-традиционалисты, в надежде переломить обозначившуюся в 2003 тенденцию "возвращения" их избирателей в Ликуд, объявили ШАС "истинным Ликудом". "Национальное Единство" и МАФДАЛ намеревающиеся выступить на следующих выборах единым правым блоком, также рассчитывали на пополнение своих рядов за счет недовольных новым "Шароновским" курсом Ликуда правых "херутников-ревизионистов". Близкие надежды питали и лидеры "русской" партии НДИ, акцентируя внимание на прежде всего разочарованных политическим курсом Шарона выходцах из СССР/СНГ (голоса которых, по оценкам, принесли Ликуду на выборах 2003 г. от 6 до 8 из полученных ею тогда 38 мандатов)

Как можно заметить, стресс общества от размежевания не был фактором, автоматически повысившим шансы этих партий, и их перспективы зависели от развития ситуации в Ликуде и коалиции едва ли не в большей степени, чем от их собственного потенциала.

"Левые"

Очевидным желанием лидеров левых партий было использовать политические выгоды размежевания (убедив избирателей, что "правый Шарон" в конце концов понял, что "левой" идеологии нет альтернативы), но не платить его политическую цену. В свете этой линии, оппозиция "левее" Партии труда - ультралевый Мерец/Яхад, последователи других ультралевых движений типа "Шалом Ахшав" (включая тех, кто оставался в Партии труда или вернулся в нее вместе с Амиром Перецем), и отчасти, арабские партии, превратились в "заложников" программы размежевания. На каком-то этапе эти партии стали "неоплачиваемым придатком" правительства, регулярно поддерживая в Кнессете инициативы премьера, который, казалось бы, реализует самые розовые мечты левого лагеря и приносит ему политические дивиденды. Однако, как вскоре оказалось, именно эти партии больше всех потеряли от выхода из Газы.

Больше всех, похоже, пострадали партии "израильских арабов" - их электорат внезапно осознал, что принцип "эвакуация-компенсация", примененный к поселенцам Газы, может быть также применен по отношению к ним. Это может быть тем более вероятно, что благодаря деятельности арабских политиков, подчеркивающих "палестинскую", а не израильскую принадлежность своего электората (по словам Ахмада Тиби, "палестинцев 1948 г."), и их почти открытую солидарность с враждебными Израилю организациями и режимами, израильские арабы в глазах многих израильтян стали "пятой колонной". В итоге, в обществе растет готовность взвесить идею Киссенджера-Либермана об "одностороннем отделении от Ум-эль-Фахма" - т. е., передать ПНА города "треугольника", населенных израильскими арабами-мусульманами, что позволит резко улучшить демографическую ситуацию и положение в области безопасности, и к тому же снять сотни тысяч получателей пособий с плеч израильской системы соцобеспечения

Ожидаемой реакцией на эту ситуацию стало снижение влияния арабских партий, бегство их избирателей в так называемые "сионистские" партии левого лагеря (крупнейшей арабской партией сегодня является Партия труда, куда накануне праймериз арабы вступали целыми деревнями, доведя "мусульманскую прослойку до 30,000 - почти 25% состава).

Партия Мерец/Яхад оказалась в "капкане" ухода с территорий, с одной стороны, и своим лозунгом борьбы с негативными социальными последствиями рыночных реформ и борьбы за гражданские права, с другой. Фактически, они так и не смогли оторвать свои социально-либеральные лозунги от идеологии "максимальных территориальных уступок" и "двунационального еврейско-арабского государства" (весьма проблематичная позиция в свете продолжающейся более пяти лет войны с террором и очевидной нелояльности значительной части израильских арабов). Это обстоятельство практически сводит на нет попытки лидеров партии завоевать симпатии жителей городов развития и других малообеспеченных слоев населения.

С другой стороны, с точки зрения последовательного либерализма, лидеры Мерец должны были бы "лечь рядом с поселенцами", сопротивляющихся насильственному выселению из своих домов и разрушению цветущих поселенческих общин (При том, что эту позицию неожиданно заняли ряд представителей левых киббуцных поселенческих движений). Лидеры партии, однако, продемонстрировали, что нормы гуманизма и прав личности, соблюдения которых они требуют в отношении палестинцев, иностранных рабочих и сексуальных меньшинств, на еврейских жителей оккупированных (по их мнению) территорий не распространяется.

В силу этого, партия практически не получила никаких дополнительных симпатий у представителей интеллигенции и других групп среднего класса, большая часть из которых была готова уйти из Газы, но при этом была не удовлетворены тем "как мы это сделали". В результате Мерец почти никак не смог использовать к своей политической выгоде уход Израиля из Газы, и похоже, что и в дальнейшем не сможет вернуть себе мандаты, ушедшие в 2003 г. в Шинуй и бывшую "профсоюзную" партию Амира Переца Ам Эхад (воссоедившуюся потом с Аводой).

Центр

При этом, далеко не факт, что сам левоцентристский Шинуй, в начале - вторая по численности коалиционная, а затем - крупнейшая оппозиционная партия - будет в состоянии удержать эти мандаты, равно как и поддержавших ее в 2003 г. бывших избирателей Партии труда. Партия стала оппозиционной в начале 2005 г., когда лидер Шинуя Йосеф (Томи) Лапид, использовав в качестве повода приглашение в правительство ультраортодоксов из ЕТ, вывел ее из разваливающейся коалиции, из которой в преддверии начала реализации плана Шарона, одна за другой выходили правые партии.

В тот момент, в преддверии казавшихся неизбежными досрочных выборов, этот шаг представлялся лидерам Шинуя удачным тактическим ходом. Этого, однако, не случилось - Шарон, блестяще маневрируя, сумел составить новую коалицию с партией Труда и ЕТ и остаться у власти. Эта коалиция не рухнула, как рассчитывал Лапид и лидеры других оппозиционных партий, и сразу после "размежевания" - оба лидера, Шарон и Перес, явно намеревались сохранить ее до запланированных на ноябрь 2006 г. всеобщих выборов.

В итоге, весь период нахождения в оппозиции для лидеров партии, получившей на выборах 2003 г. 15 мандатов от тех, кто поддержал их лозунги борьбы с "диктатурой ультраортодоксов" и за права "угнетенного среднего класса", оказался весьма разочаровывающим. Во-первых, партия, выйдя из коалиции, потеряла почти все свои и без того минимальные достижения на "фронте борьбы с религиозным засильем" (Так, почти все решения и реформы, ущемлявшие интересы ультраортодоксального сектора, были отменены в рамках коалиционного соглашения с ЕТ, а бюджет религиозных учреждений, переведенный из закрытого, по настоянию лидеров "Шинуй", Министерства по делам религий в Министерство Главы правительства, от этого, по некоторым данным, даже вырос).

Во-вторых, поддержка "Шинуем" пакета рыночных реформ, проводимых Министром финансов Биби Нетаниягу, также, суда по всему, является уже исчерпанным политическим ресурсом. Партия, находясь в коалиции, отвечала и продолжает отвечать за социальные издержки этих реформ, а выйдя из правительства, оказалась как бы не причастной к этим реформам именно тогда, когда их первые позитивные результаты стали очевидными.

Третье, уже в оппозиции, партия поддержала проект госбюджета (спася тем самым правительство от отставки, план "одностороннего отделения" - от срыва, а Кнессет - от досрочных выборов) в обмен на выделение 700 миллионов шекелей для удовлетворения своих бюджетных заявок. Хотя большая часть этих средств пошли, по утверждению лидеров партии, на проекты, близкие душе ее электората (поддержку учреждений высшего образования, культуры, малого бизнеса и т.д.) метод, которым эти средства были получены, слишком уж напоминал столь критикуемое Шинуем "бюджетное вымогательство" религиозных партий.

В итоге, к концу лета 2005 г. в активе у партии оказалась только массированная поддержка размежевания - идеи, находившейся вне контекста ее предвыборной программы, и под которой многие умеренно-правые избиратели, привлеченные к объявившему себя "центристским" Шиную его антиклерикальными и рыночными идеями, отнюдь "не подписывались". Пытаясь каким-то образом связать эту позицию с официальным партийным лозунгом, лидер партии в период реализации плана "размежевания" и сразу после него выступил с беспрецедентно резкими выпадами против еврейских поселенцев Гуш Катифа и Самарии. Лапид пытался представить этих поселенцев - создателей процветающих общин и высокопродуктивных фермерских хозяйств, в массе своей - религиозных сионистов (группы широко представленной среди профессиональной, академической и деловой элиты Израиля, а также солдат и офицеров элитных частей ЦАХАЛа) - частью столь ненавидимых электоратом "Шинуя" "паразитов-ультраортодоксов". Понятно, что разрыв между таким определением и реальностью был столь велик, что эффект и в этом случае был скорее обратный.

За не имением других возможностей, лидеры партии все последние месяцы продолжали вести абсцессивную антиклерикальную пропаганду, несмотря на то что эта тема, по мнению многих аналитиков, явно теряла общественную актуальность. Поправить ситуацию, теоретически, могли бы либо немедленные досрочные выборы, либо возвращение в правительство. Шарон же очевидно давал понять, что "Шинуй" вернется в коалицию не раньше, чем оттуда выйдет Партия труда, что учитывая отрицательное отношение к такому шагу Шимона Переса, лагерь которого, казалось бы, прочно удерживал контроль над этой партией, было нереальным.

Оппозиция и "партия власти"

При столь существенных различиях интересов единственным эффективным вызовом правительству могло бы быть только сплочение оппозиционных сил внутри и вовне формальной коалиции. Хотя в исключительных случаях варианты такого сотрудничества реализовывались (например, при голосовании о кандидатурах Зеева Бойма и Рони Бар-Она, которых Шарон пробовал утвердить в качестве новых членов правительства). Однако их широкое использование на практике мало реально. Шарону играл на противоречиях правительственных фракций, коалиции и оппозиции (в их "эффективном" и "формальном" вариантах) и оппозиционных партий между собой. Ему сравнительно легко удавалось блокировать наиболее неприятные опции - вотумы недоверия, роспуск Кнессета и объявление досрочных выборов. Тем более ему удавалось блокировать формирование в действующем Кнессете большинства, способного солидарно выдвинуть альтернативную Шарону кандидатуру, хотя в динамичной израильской действительности и эту возможность сегодня исключить нельзя.

Перечитывая Маяковского

Часть 2. "Близнецы-братья"

Мы говорим (как там его?), подразумеваем - "партия"
Мы говорим "партия", подразумеваем - ...
Плохо выученное стихотворение из школьной программы

В этих новых границах неформальной "партии власти" Шарона и Переса, "снаружи", казалось бы, ничего не угрожало. Что касается внутренних взаимоотношений, то оба старейших израильских политика уже к лету 2005 г. нашли устраивающую обоих формулу "конкурентного сотрудничества", позволяющую удовлетворить их главный обоюдный интерес. Последний состоял в желании сохранить правительство как минимум, до лета 2006 г, а в идеале - до намеченных на ноябрь 2006 г. выборов, и использовать открывающиеся для укрепления своих лагерей возможности: политические и административные назначения, бюджетное финансирование и другие ресурсы. Затем, уже на "финишном рывке", можно было бы попытаться обойти партнера, вновь ставшего конкурентом, приписав себе позитивные результаты экономического роста и "размежевания" (если удастся убедить общественность в их наличии у последнего), а издержки обоих процессов "повесить" на противника.

Оба лидера, поделив сферы влияния в рамках неформальной "партии власти", получили возможность переключить основное внимание на решение проблем внутри своих формальных "официальных" партий. Эти проблемы и у Шарона, и у Переса были, в общем, сходными.

Первую представляла борьба в ближайшем окружении лидеров Ликуда и Партии труда. В конечном итоге, в качестве своих полуофициальных "наследников" Шарон обозначил своего бывшего соперника по праймериз 2001г., а ныне союзника Эхуда Ольмерта и "битхониста" (выходца из высшей военной элиты), Министра обороны и бывшего начальника Генштаба Шауля Мофаза. В свою очередь, Перес, после долгих колебаний и поисков компромиссов, согласился предоставить эту роль своему давнему противнику, бывшему начальнику Генштаба и бывшему премьер-министру Эхуду Бараку и отставному генералу Матану Вильнаи (которому Перес дал развеселившее всех обещание назначить его, в случае победы Партии труда на выборах 2006 г., министром обороны в своем правительстве). Кроме всего прочего, "двойной комплект" этих "наследников" (лидеров периферийных "кланов" в своих партиях), должен был стать источником постоянных противоречий между ними, позволяя пресекать в зародыше попытки "принцев" придти к власти путем "досрочной" смены лидеров.

Второй проблемой были упоминавшиеся "эффективная оппозиция" "умеренным лагерям" Переса и Шарона в лице идеологических фракций - "новые левые" в Партии труда и правой в Ликуде, которые, каждая исходя из своих интересов, делали все возможное для развала правящей коалиции и проведения досрочных выборов. Дополнительную "головную боль" Шарону и Пересу доставляли рвущие к власти в соответственно в Ликуде и Партии труда "рыночник" Нетаниягу и "антирыночник" Перец. Оба этих опасных конкурента не без успеха использовали поддержку и сотрудничество идеологической фракции собственной партии, но прямо не позиционировали себя в качестве их лидеров, сохраняя свободу маневра.

И Пересу, и Шарону какое-то время удавалось успешно играть на всех этих интересах и противоречиях.

Ситуация в Партии труда накануне внутренних выборов

С точки зрения Шимона Переса, Партия труда должна была оставаться широким аморфным движением в центре израильского политического спектра, проводя "прагматичную" линию в сфере внешней политики и безопасности и воплощая концепцию "смешанной экономики" и "классового сотрудничества" в сфере социально-экономической. Соответственно, лагерь Переса неофициально, но последовательно дистанцировался от "новых левых", под давлением которых партия ввязалась в очевидно провальный "ословский проект", и считал необходимым находиться в коалиции, пока это будет возможным, с тем, чтобы вернуть партии ушедшие в Шинуй и отчасти в Ликуд мандаты. Сами "новые левые" продолжали настаивать на немедленном выходе из коалиции, с тем чтобы конкурировать с арабскими партиями, Мерец и Шинуй левой части политической карты.

Стратегия его конкурента Амира Переца заключалась в по "возрождении партии из руин" посредством превращении в расширенный вариант его воссоединившейся с Аводой "профсоюзной партии" Ам Эхад ("Единый народ"). Он критиковал "свинский капитализм" Биби Нетаниягу, и стремился превратить Аводу в "классическое социал-демократическое движение". Соответственно, Партия труда должна сосредоточиться на защите интересов и привилегий "белых воротничков" и "организованных трудящихся" госсектора и профсоюзных кампаний. Одновременно партия должна обратиться за дополнительными голосами к пострадавшим, по мнению Переца, от экономической политики Ликуда "эксплуатируемым группам" (малообеспеченные жители городов развития, пенсионеры, репатрианты, арабы и т.п.) Для успеха этой стратегии, по расчетам Переца партия должна выйти из коалиции если не немедленно, то уж во всяком случае сломать ее о бюджет будущего года, на какие бы уступки при этом Шарон не был бы готов пойти.

Ничто не предвещало провала стратегии Шимона Переса. Опросы членов Партии труда в конце октября 2005 г. показывали, что платформа Переса серьезно опережает по популярности стратеги его конкурентов. Так, согласно опросу членов Партии труда, проведенному агентством «Шваким-Панорама» в конце октября 2005 г., 47.0% опрошенных ответили, что Аводe не следует покидать правительство и готовиться к выборам; 38.7% считали, что партии следует уйти, и еще 14.3% имели другие мнения. На предстоящих праймериз за Переса собирались голосовать около 42% опрошенных, а за других кандидатов - от 10 до 17%. В случае, если бы понадобился второй тур, 64.6% собирались поддержать Переса, 15.6% - Переца, а 19.8% - другого кандидата.

Ситуация в Ликуде накануне ухода Шарона

В Ликуде, несмотря на глубокий раскол партии накануне, в ходе и после размежевания, казалось, что Шарон постепенно возвращает контроль над ситуацией в свои руки. Об этом свидетельствовали ряд признаков:

а) Шарон сумел переиграть своего главного противника Нетаниягу, продемонстрировав готовность выполнять пункты программы, с позиций которой последний критиковал концепцию, и особенно стиль воплощения Шароновской программы "одностороннего отделения". Шарон, как и требовал Биби, вернулся к проведению ограниченных антитеррористических операций, объявил о готовности "разморозить" проекты развития крупных поселенческих блоков и их интеграции с территориями внутри "зеленой черты", и одновременно кормил общественность сведениями о готовящихся дипломатических дивидендах.

Поскольку Нетаниягу, позиционируя себя как "умеренно-правый", отнюдь не предлагал вернуться в оставленные поселения Газы и Северной Самарии, предложив лишь сосредоточить усилия на минимизации негативных последствий уже принятых в рамках "одностороннего отделения" мер, ему в тот момент оказалось нечего противопоставить Шарону по сути. В результате рейтинг Нетаниягу, взлетевший было после его драматического выхода из правительства за неделю до начала депортации поселенцев Гуш Катифа (по опросам, 47% ликудников готовы были тогда поддержать на праймериз Нетаниягу, и только 33% - Шарона), на протяжении следующих двух месяцев неуклонно падал.

б) В том числе и поэтому Шарон выиграл, правда с очень небольшим отрывом, голосование в ЦК Ликуда, который раз за разом проваливал его программу, по вопросу о досрочных праймериз, на которых настаивали Нетаниягу и ликудовские "повстанцы", и неизбежным результатом которых стали бы досрочные парламентские выборы. Помимо этого, причиной поражения "идеологических фракций" было то, что Шарон сумел свести идеологическое противостояние с ними к своему личному конфликту с Нетаниягу. А к последнему, инициатору приватизации госкампаний и объединения местных советов, что лишило синекур многих активистов партии, и автору программ "рационализации выплат" бюджетных пособий, против чего резко выступало мощное ликудовское социальное лобби, у членов партийного Центра накопилось немало претензий. В итоге, Шарону удалось создать атмосферу, при которой лидеры влиятельных ликудовских "кланов", включая и противников "размежевания", также не проявили готовности расстаться с министерскими портфелями ради "личных активов Нетаниягу, Ландау и Фейглина" (Цит. по Мазаль Муалем, "Центр Ликуда – расклад сил накануне съезда", Ха-арец, 20.09.2005 (на иврите)

в) Шарон сумел также добиться раскола "повстанцев", часть из которых была готова к конфронтации с лидером партии идти до конца, имея перспективу быть "выдавленными" из движения (чего, как отмечалось, с нетерпением ожидали группировки правой внеликудовской оппозиции). Но другая группа (Исраэль Кац, Лея Нес, Гилад Ардан и другие) почти сразу после октябрьского голосования в Центре стала взвешивать, в интересах сохранения власти у партии и возможность компромисса с Шароном, в обмен на доступ к политическим и прочим ресурсам.

В прочем, несмотря на все тактические успехи, абсолютного контроля ни над Ликудом, ни над всей "формальной коалицией" Шарон все еще не имел. Это и подтвердила история с провалом утверждения Кнессетом в качестве министров приближенных Шарона Зеева Бойма и Рони Бар-Она. Тем не менее, время, казалось бы работает на главу Ликуда, который в случае, если бы выборы состоялись летом, или, как планировалось, осенью 2006 г., имел шанс успеть "додавить" оппозицию и консолидировать свою власть в Ликуде.

Так, согласно упомянутому октябрьскому опросу "Шваким-Панорама", Шарона в Ликуде поддерживали, по данным опроса, более 73% респондентов, в то время как Нетаниягу - 13.6%, менее 10% Ландау, и 3.3% - других кандидатов. Кроме того, 79.8% опрошенных членов Ликуда заявили, что если понадобится, поддержат Шарона во втором раунде, и только 16.9% были готовы отдать голоса за Нетаниягу. В итоге, авторы многочисленных обзоров еще месяц назад не сомневались в том, что практически и Перес в Аводе, и Шарон в Ликуде идут к верной победе.

Параллельно стали курсировать упорные слухи, что Шарон и Перес взвешивают возможность превратить границу между "партией власти" и оппозицией из неформальной в официальную, выведя свои лагеря из Ликуда и Аводы и, возможно, пригласив "для компании" и лидера Шинуя Томи Лапида, объединиться в мощную "партию центра". Большинством аналитиков эти предположения (теории т.н. "большого" и "малого взрыва") отметались. И действительно, трудно было поверить в то, что два опытнейших израильских политика в этой ситуации захотят покинуть устоявшиеся и раскрученные "партийные брэнды" ради новой структуры с неизвестной перспективой.

Почему же Шарон ушел?

Эта казавшаяся многим сюрреалистической ситуация буквально через три недели вдруг стала приобретать реальные очертания. Причиной стал Шимон Перес, который в, как казалось, абсолютно выигрышной ситуации ухитрился тем не менее проиграть с небольшим разрывом Амиру Перецу. (По иронии судьбы, именно Шимон Перес настоял на возвращении Переца в Партию труда, видя в этом способ притормозить Барака, казавшегося тогда Пересу наиболее опасным конкурентом). Победа Переца была достигнута благодаря:

(а) открытой поддержке "новых левых" и неофициальной - "молодого поколения" политиков Партии труда, у которых появился шанс оттеснить от власти "старую гвардию Мапай";

(б) слаженной и энергичной работе его команды и эффективного использования механизма и финансов Гистадрута (активисты которого, среди прочего, записали в Партию труда и призвали там под знамена Переца целые предприятия, таксопарки и бедуинские племена), и

(в) бесконечных "разборок" в лагере и полной неэффективности штаба Переса, не сумевшего в день выборов доставить на избирательные участки минимально необходимой доли его довольно многочисленных сторонников.

На волне эйфории от успеха Перец сломал последние "очаги сопротивления" "старой гвардии", в считанные дни провел через ЦК партии решение о выходе из коалиции, и согласовал с основными оппозиционными партиями шаги, направленные на роспуск Кнессета - в случае, если об этом не удастся договориться с Шароном. - и проведение досрочных выборов Тут же была объявлена предварительная платформа партии Переца на этих выборах: внешняя политика "новых левых" в стиле Женевы, введение в коалицию министров от арабских партий, и, самое главное, "социальная революция", под каковой понимался набор экономически малоосмысленных, но звонких социально-популистских лозунгов (повышение минимальной зарплаты до 1,000 долларов в месяц, закрытие компаний по найму рабочей силы, и введение обязательного пенсионного обеспечения) .

Дилемма Шарона

Поражение на праймериз Переса и уход Партии труда из коалиции смешал Шарону все карты. В частности, новая ситуация:

а) Поставила под сомнение способность Шарона опять сманеврировать и "склеить" новую коалицию. Шарон довольно вяло прореагировал на очевидное желание Шинуя вернуться в коалицию и без особого энтузиазма поручил ее главе Гидону Сару проверить возможность внести от имени правительства законопроект о гражданских браках. Было похоже, что находясь в нынешней конфигурации Ликуда, у Шарона уже не было ни сил свести воедино разнородные интересы потенциальных членов нового правительства, ни "лишних" $1,5-2 млрд. чтобы удовлетворить все их бюджетные требования.

б) Усилила оппозиционные настроения в Ликуде и надежды на то, что небольшая, но сплоченная и энергичная группа единомышленников сможет, подобно лагерю Переца в Аводе, переломить ситуацию и в Ликуде.

Против Шарона сработало и то, что он под давлением Белого Дома согласился снять израильский контроль над границей между Сектором Газы и Египтом, передать важные пограничные переходы под исключительный контроль ПА, возобновить разрешения на работу палестинцев в Израиле и рассмотреть вопрос об экстерриториальных транспортных коридорах между Газой и западным берегом реки Иордан. Тем самым, Шарон продемонстрировал, отход от всех краеугольных принципов своего "плана одностороннего размежевания" (односторонность шагов, физическое отделение от палестинских арабов и жесткое фиксирование желаемых границ еще до начала переговоров об окончательном урегулировании).

В итоге, как только закон о роспуске Кнессета был принят и досрочные выборы были назначены на март 2006 года, у Шарона возникло ощущение цейтнота - время стало работать против него. Попытки найти выход из ситуации поставили его перед дилеммой выбора из двух оставшихся опций:

Первая опция - остаться в Ликуде и переиграть оппозицию. С этой целью Шарон вступил в переговоры с "повстанцами" и, по слухам, был готов взвесить возможность зарезервировать второй и третий номера в списке Ликуда на выборах не за своими "официальными наследниками" Мофазом и Ольмертом, а за Нетаниягу и лидером "повстанцев" Ландау. "Повстанцы" согласились на сплочение вокруг Шарона в "интересах движения" на основе "открытого и честного сотрудничетва всех фракций", однако решительно отвергли его требования о беспрекословной поддержке действий правительства, вытекающих из обязательств Израиля по выполнению "Дорожной карты". "Повстанцами" было также отвергнуто другое требование премьер-министра о наделении его правом каптировать в список Ликуда на будущих выборах "людей извне, которые будут полезны движению" (т. е, своих сторонников, которые в будущем сведут возможную фракционную оппозицию лидеру к минимуму).

Вторая опция Шарона - выйти из Ликуда на пике популярности, не дожидаясь возможного поражения на праймериз. Даже победа с минимальным перевесом (в свете поражения с разгромным счетом программы Шарона на внутриликудовском референдуме в апреле 2004 г.) тоже будет, по крайней мере в глазах оппозиции, выглядеть небесспорной. Выйти из Ликуда подталкивали Шарона и его советники, ссылаясь на популярность Шарона среди избирателей. Они опирались на результаты многочисленных опросов, утверждающих что популярность Шарона среди избирателей партии во много раз превосходит его популярность среди членов партии и тем более среди членов партийного центра.

В конечном итоге, поздно вечером 20 ноября 2005 г. стало известно, что Шарон решился: он и еще 13 преданных ему депутатов Ликуда вышли из этой партии и образовали фракцию "Национальная ответственность" (к которой потом примкнули Хаим Рамон из Партии Труда, Давид Таль из "Ам эхад" и Михаил Нудельман из НДИ). Через несколько дней на базе этой фракции была зарегистрирована партия "Кадима" ("Вперед").

Зачем ему это нужно?

Из многочисленных версий, объясняющих этот нетривиальный шаг премьер-министра, наиболее вероятными представляются три.

Первая версия прямо вытекает из логики вышеприведенных рассуждений: если они верны, то Шарон, взвесив все "за" и "против".

Он не желал попасть в ситуацию, в которой оказался Перес, а также понимал, что даже в случаях успеха на праймериз и на выборах в Кнессет, имеет все шансы в результате перевыборов получить еще более идеологически расколотую фракцию и еще менее малоуправляемый партийный центр,

Поэтому он решил "закрыть" основанный им почти 30 лет назад Ликуд как исчерпавший себя политический проект, и инвестировать свою харизму и популярность более политически прибыльным для себя образом.

Вторая версия исходит из того, что Шарон не столько действительно собирался основать собственную партию, сколько использовал угрозу раскола Ликуда как ложное орудие давления на своих оппонентов. На каком то этапе он, однако, "играя на грани фола" незаметно перешел "точку возврата". Действия, в которых был в начале изрядный элемент блефа, приобрели собственную, малоконтролируемую динамику, вынуждая Шарона действовать по модели "все или ничего". В итоге, после того как Шарон не смог навязать "повстанцам" пакет своих категорических требований, у него уже не оставалось резерва для компромисса, и единственным выходом стал тот, который он оставлял на самый крайний случай.

Третья версия напротив, утверждает, что в возникшей ситуации Шарон получил наконец возможность сделать, о чем он всегда мечтал – создать широкую, идеологически аморфную и жестко контролируемую им лично (а не партаппататом, выборными органами или вождями конкурирующих с лидером партократических и министерских кланов) партию в центре политического спектра Израиля. Именно в такой тип политического движения Шарон пытался, но не смог превратить Ликуд.

Формируемая сейчас Шароном партия "Кадима" (которую обозреватели уже окрестили "партией шаронистов") похоже, действительно начинает соответствовать заданным критериям. Она обретает черты харизматически-вождистского движения, управляемого группой профессиональных политиков, тесно сплоченных вокруг лидера. Последнему делегировано почти абсолютное право формировать избирательный список, провалить политические и административные назначения и т.п. По логике вещей, такая партия вскоре должна начать обрастать всякого рода фондами, амутот ("неприбылными" ассоциациями), штабами мэров городов, РR-агенствами и другими структурами по мобилизации массовой поддержки.

Ядро всей этой системы, видимо, составит ближний круг Премьер-министра - т.н. "Форумом Шикмим". В состав группы, которая, судя по всему, возникла как группа поддержки Шарона в борьбе за его лидерство в Ликуде после выборов 1999 г. и координаторами которой, по имеющимся данным, являются личный советник Шарона адвокат Вайсглас и сын Шарона Омри, помимо политтехнологов и прочих экспертов (подобных советнику премьер-министра по стратегическим вопросам Эялю Араду) со временем вошли тщательно отобранные влиятельные (или, в следствие принадлежности, ставшие влиятельными) представители политической, военной, профессиональной, административной, медиа и деловой элиты страны, сплоченные вокруг лидера отношениями персональной лояльности и взаимном обмене услугами. "Форум" окончательно сформировался в ходе подготовки и реализации плана "одностороннего отделения", подменив собой в процессе принятия стратегических решений целый ряд официальных структур.

При этом многие преданные Шарону влиятельные ликудовские аппаратчики и активисты не спешат переходить в новую партию, что по мнению ряда обозревателей, как раз и свидетельствует об их сомнении в возможности найти достойное место в структуре лично-вождистского типа. (Другие объяснения исходят из невозможности для таких активистов покинуть "историческую партию", где их семьи состояли поколениями, по политическим и моральным соображениям. Третьи исходят их "конспиративной версии", по которой бывший лидер сам оставил своих сторонников в покинутой партии чтобы управлять ею снаружи и способствовать избранию в ее руководство тех людей, которых Шарон после выборов сможет включить в свое коалиционное правительство)

На что он рассчитывает?

Опросы сулят новой партии Шарона 3-4 десятка мандатов. Является ли чуть ли не ежедневный вброс почти "убойной" информации исключительно блефом, призванным оказать психологическое давление на сторонников, противников и колеблющихся, или это все таки реальная, хотя и, вероятно, временная ситуация? По "логике жанра", партия такого рода, как и любой ожидаемый новый товар на рынке вначале пользуется "ажиотажным спросом". Затем надежды первых дней обычно сменяется неуверенностью и внутренними склоками, после чего рейтинг партии идет вниз, что завершается намного более скромными, чем ожидалось, результатами на выборах. Именно поэтому Шарон хочет провести выборы как можно скорее, пока эффект от стресса и эйфории формативного этапа еще не развеялся.

По опубликованным и косвенным данным, в качестве электората новой партии советники Шарона рассматривают следующие группы:

1. Лагерь стронников Шарона среди членов и особенно избирателей Ликуда . Вероятность поддержки партии "шаронистов" этим значительным (по оценкам, от 8 до 12 мандатов) и центристски настроенным блоком избирателей будет тем выше, чем быстрее их удастся убедить, что остатками Ликуда "завладели правые экстремисты". (Это можно будет сделать, если пропагандистам штаба Шарона удастся в качестве такового позиционировать Беньямина Нетаниягу, и если значительную долю голосов на праймериз получат Ландау и Фейглин)

2. Лагерь сторонников Шимона Переса в Аводе - в основном, умеренно-левые представители ашкеназского среднего класса из благополучных кварталов городов, а также среди членов киббуцных движений и жителей мошавов. Все эти люди весьма нервно воспринимают лозунги в стиле "Шалом Ахшав" и популистскую риторику нового лидера Аводы Амира Переца (В последние две недели Перец, напуганный перспективой потери этих голосов, заметно скорректировал свою пропаганду в сторону центра, однако последствия этого поворота пока неочевидны).

В этом контексте по новому воспринимается обращение Шарона Пересу на последнем заседании правительства с участием министров от Партии труда – "Шимон, мы с тобой еще поработаем". До создания новой партии Шарона можно было предположить уверенность Шарона в том, что Партия труда с треском проиграет, под руководством Переца, выборы и отставив "проштрафившегося выскочку", снова призовет старого и мудрого Переса, который, понятное дело, вернет партию в коалицию с Шароном. Создание "Кадимы" также не делает такой сценарий совсем уж фантастическим. Однако, обозреватели предполагают что премьер-министр уже тогда рассчитывал, что Перес присоединится к его новому списку, или же, не вступая формально в партию Шарона, будет открыто агитировать за нее на всех форумах и через прессу. (В обмен, по слухам, Шарон готов назначить Переса "вице-премьером по вопросам развития Галилеи, Нег Ева, сектора Газы и продвижения мирного процесса", или его избранию президентом государства в противовес кандидатуре политического противника Шарона, нынешнего Председателя Кнессета Реувена Ривлина)

3. Близкие по происхождению и характеру к предыдущей группе избиратели Шинуй (большая часть из которых в 1999 г. голосовала за Э. Барака), разочарованные линией партии в этой каденции и демонстрирующих, судя по имеющимся данным, тенденцию вернуться в Аводу. Леворадикальные и антирыночные лозунги нового лидера Аводы вполне могут изменить эту тенденцию, однако появление новой центристской партии может, как надеются советники Шарона, дать этим избирателям "новый адрес".

4. Лидер партии, включив в программу лозунги о борьбе с бедностью, намерен получить дополнительные голоса в городах развития, арабских деревнях и среди "социально-ориентированной части" репатриантов (Для этого Шарона включил в список бывшего депутат от ИБА и Ликуда Марину Солодкину и отколовшегося от НДИ Михаила Нудельмана)

Вместо заключения: голубые мечты и оранжевые перспективы

В принципе, в самом центре израильского политического спектра между двумя "большими" партиями есть место не более чем для 12-15 мандатов. Если Кадима" сможет получить только это (или чуть большее) число мандатов, то мы имеем дело с очередным "one-man show", имеющей все шансы повторить судьбу всех израильских "центристских партий" - исчезнуть уже через 1-2 каденции вместе с уходом лидера или деактуализацией поднятой ею темы.

Если же партия Шарона наберет хотя бы 25-30 мандатов, а затем повторит этот успех на следующих выборах, то речь идет не просто о еще одной попытке заполнения периодически исчезающего центра, а о коренной перекройке всей партийно-политической системы страны. Это будет означать, что раскол израильтян на "синих" и "оранжевых" оказался намного глубже, чем можно было представить в момент реализации плана "отделения", и что противоречия между этими группами далеко выходят за рамки привычного конфликта "правых" и "левых".

Созданная Шароном "Кадима" тогда станет ядром "партии синих", по типу и структуре близкой к "президентским партиям" голлистов во Франции, перонистов в Аргентине, или путинской "Единой России", т.е. инструментом "мягкой авторитарной власти" премьер-министра. (Не случайно Шарон уже сегодня обещает в случае своего переизбрания на третий срок постарается ввести в стране систему "президентского правления") Остальным же, историческим партиям, включая Аводу и Ликуд, будет уготована функция правой и левой периферии теперь уже вполне официальной "партии власти".

Сумеют ли они составить ей действенную оппозицию?

12.2005

Д-р Владимир (Зеэв) Ханин - сотрудник отделения политологии Университета Бар-Илан, Израиль.

Другие статьи о последствиях выселения Гуш-Катифа

К списку аналитических статей

Hosting by