|
Алеф-бет политологии гласит, что силовые структуры призваны обеспечить стабильность власти, а все разговоры о «служении народу» являются обычной демагогией.
Рав Цви Вассерман
Думаю, нам следует завести рубрику в Интернете под названием: «Мы поимённо вспомним всех, кто поднял руку!»
16 мая 2005 года с перекрытия 39 перекрёстков Страны началось Большое Народное Противостояние за Сектор Газа и Северную Самарию. Увы, нам предстоит пережить ещё немало боли и обид от продажной диктаторской власти, её судебных, силовых, газетных и Гостелерадио - защитников. И они все должны быть уверены: мы поимённо вспомним всех, кто поднял руку!
Была ли это рука, поднятая за продажу Родины в правительстве, Кнессете и его комиссиях или на голосовании в судах или партиях; рука, подписавшая пуск брандспойтов, или кулак, занесенный для удара над участником ненасильственного сопротивления, поднятый в любом конце Страны на её защитников, сидящих на дорогах, в полицейских участках и тюрьмах; или лживый язык следователя; или бойкий голос актёра в роли редактора-ведущего, - все обладатели этой Руки должны твёрдо знать:
МЫ ПОИМЁННО ВСПОМНИМ ВСЕХ, КТО ПОДНЯЛ РУКУ !
ОФИЦИАЛЬНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ
Я, Лена Босинов, гарантирую достоверность всех касающихся лично меня фактов, изложенных в данной статье.
Часть 1.
О Т Ч Ё Т.
А.
Имея в активе отличную брошюру Ноама Федермана «Знай свои права»(2), прочитанную пару месяцев назад, о том, как вести себя при задержании и в тюрьме, я считала себя подготовленной к любому повороту событий.
Как я заблуждалась! Во-первых, содержание брошюры поистёрлось в памяти. Во-вторых, растущие массовые акции протеста против бегства с южных и восточных земель Израиля, вызвали подготовку государством и полицией специальной стратегии. И от национального лагеря потребовалось выработки адекватной линии поведения для случаев задержания и случаев ареста. О том, что этим вопросам посвящёна отдельная инструкция (3) и памятка (4) Юридического форума за Эрец-Исраэль («а-Мокед а-мишпати лемаан Эрец Исраэль»), я до демонстрации (акции протеста) не знала… А, прочитав эти материалы потом, поразилась числу сделанных ошибок, которых можно было избежать.
Б.
… В этот день, 16-го мая, перед поездкой на блокировку перекрёстка я обшила свой флажок Израиля по периметру оранжевой лентой – той, которую все крепят на антенны машин. Этот цвет уже прочно утвердился в Стране как символ ненасильственной борьбы против отдачи арабскому врагу Сектора Газы и ряда поселений Северной Самарии. Поэтому понятно, что оранжевая полоса вокруг Израиля – это его полоса безопасности, буферная зона: на юге – Газа, на востоке – Иудея и Самария, на Севере – Голаны. Флажок, обшитый оранжевой лентой, был -- словно живая иллюстрация к лозунгу:
Аза, ЕША ве Голан –- рецуат - а - битахон !
(Газа, Иудея, Самария и Голаны – защитный пояс!)
Но что надеть? Я решила одеться нарядно: женственная одежда должна послужить психологическим тормозом для полицейских.
В.
…Прибыв на перекрёсток Мораша с небольшим опозданием, я увидела стоящих по обочинам шоссе человек 80 демонстрантов с флагами и плакатами и раза в два меньшее количество полицейских с машинами. Всё было спокойно, транспорт шёл беспрепятственно. В моменты зелёного светофора ребята переходили на другую сторону, показывая плакаты водителям. Было ясно, что свою главную задачу по перекрытию движения демонстрация пока не выполняет…
Я решила попытаться переломить ситуацию.
Выйдя на середину мостовой, без помех сделала несколько снимков фотоаппаратом, а затем, достав свой флажок, стала тут же на мостовой высоко махать им. Вот теперь полицейский возник мгновенно! Он потребовал от меня выйти на тротуар; однако, я пятилась от него по пустому в этот момент шоссе. Когда он протянул ко мне руку, народ на обочине возмущённо зашумел, подтверждая, что я -- «на правильном канале». Подбежали ещё несколько «блюстителей». Они стали дружно, но осторожно (вокруг сверкали фотоаппараты!) толкать меня к машине, а я – сопротивляться и, подняв руку, размахивать флажком. «Если меня тащат три человека, то им нас не одолеть!», -- подумалось мне. Борьба длилась несколько минут, и вдруг у машины, когда их руки разомкнулись я почувствовала, что эти парни и девушка жадно ждут от меня чего-то. Разумеется, слова правды! Что есть мочи я закричала:
Аза, ЕША ве Голан –- рецуат - а - битахон !
Из окна машины я продолжала махать демонстрантам своим нарядным, «говорящим» флажком, пока девушка в форме его не отняла. Не зная, что это незаконно, я не потребовала его вернуть /1\.
Здесь и далее приняты обозначения:
1. Тонким курсивом выделены нарушения закона со стороны полицейских.
2. Жирным курсивом – ошибки мои и других представителей национального лагеря.
3. Жирным прямым шрифтом в укороченных строках – правила.
4. В «палатке»,напр., /1\ -- нумерация конфликтных ситуаций, созданных полицейскими преднамеренно, и которых, зная свои права, мы смогли бы избежать.
5. В круглых скобках, напр., (1), – примечания, помещённые после статьи.
Г.
…Вместе с тремя парнями лет 15 – 17 в вязаных кипах нас примерно в половине седьмого часа вечера привезли во двор полицейского участка. Как и на Украине, он был окружён со всех сторон зданиями (правда, здесь 1 – 2-этажными). И дверь, ведущая «на волю», была так же замаскирована в специальном выступе стены. Выводя нас из машины по одному, каждому надевали наручник: белый пластиковый ремешок, сечением примерно 6х1 мм. кв., - по типу часового браслета, - но на запястья двух рук, сложенных вместе, а затем отгородили для нас квадратную площадку у стены переносными секциями. В этот час площадка была в тени. В нашем «таборе» оказалась скамейка и два полукруглых декоративных камня, приемлемых для сидения. Разговаривать нам запретили, но не строго -- потихоньку удавалось переброситься парой фраз. У парней отобрали их наспинные сумки, мою же сумочку не тронули; у всех потребовали сдать пелефоны, хотя делать это положено только объявляя об аресте /2\. Вещи сложили горкой напротив нас в двух метрах за баръером, за которым поместили, также, и стол для охранников. (Один из них потом долго стоял вблизи нас, похоже, подслушивая разговоры). Парни, на поколение моложе меня, наперебой предлагали мне место на скамейке. Один из них всё время прикрывал лицо растопыренной рукой; ещё в машине он дал мне номер телефона благотворительной юридической организации « ХОНЕЙНУ»: 050 – 550 - 2 - 111.
Я поняла, что парень подготовлен лучше меня, и пока взяла его поведение за образец. Заметив, что у кого-то из ребят наручник врезался в руки, я попросила полицейского его ослабить. Но тот не отреагировал. Другому парню удалось сразу разорвать свой наручник, о чём он, по наивности, тут же сообщил охраннику…
«Человек попадает в полицейский участок, где ему не объясняют его прав». Как выяснилось, наше невежество – клад для полиции!
Д.
Обычному законопослушному гражданину, привыкшему спрашивать на улице у полицейских дорогу, и видеть их по ТВ, первыми прибывающими на места терактов, - трудно сразу всерьёз переключиться при задержании на новую действительность: они твои ярые и последовательные противники! Особенно трудно это сделать в случае спокойной обстановки.
Однако этот внутренний баръер следует немедленно и решительно преодолеть: вся полицейская система, в целом и в деталях, сконструирована таким образом, чтобы работать против нас.
Ноам Федерман, - юрист, хорошо знакомый с её «прелестями» изнутри, пишет: «Знайте, что прокуратура и полиция ставят себе целью сломать человека, когда перед ними представитель правого лагеря».
Нам также предстояло убедиться в этом…
Мы стали ждать развития событий. Какой потрясающий шанс мы упустили! В течение целого часа в просторном дворе находилось множество полицейских! Разумеется, нам следовало скандировать:
Аза, ЕША ве Голан –- рецуат - а - битахон !
Е.
…Видимо, первые наручники служили лишь цели приучить нас к положению пленников. Через час они были заменены более массивными, сечением примерно 10х1,5 мм. кв.. При их замене нам было позволено немного размять кисти рук. Застёгивая «обновку», нас спрашивали: «Вот так – не будет туго?». Парням надели по два наручника с интервалом сантиметров в пять; мне же – только один. Эти «пустяковые» пять сантиметров заставляют человека соединить локти и сидеть в принуждённой позе, что является средством давления.
Не сразу понимаешь, что невинные на вид, дешёвые белые пластиковые полоски одноразового пользования (они не снимаются, а разрезаются кусачками среднего размера ), утолщённые на конце в форме петли, - коварно отличаются от стандартных стальных наручников, имеющих и гарантированное расстояние между руками, и достаточно просторный обруч для каждой. Во-первых, пленник с ремешком полностью зависит от отношения полицейского: тот может по своему произволу либо застегнуть его щадяще-свободно, либо -- перетянуть руки до любой степени. Во-вторых, летом, даже неплотно прижатые одна к другой, кисти рук будут усиленно потеть; и любая грязная ссадина, полученная при задержании, станет причинять боль – без дополнительных усилий со стороны полицейских. Эти наручники могут быть застёгнуты и на руках, сведенных за спиной. Сегодня «проба пера» -- и обращение с нами было сравнительно лояльным. А завтра?
Длина полоски такова, что позволяет затянуть её и на шее!
Сегодня, 16 мая 2005г., со стороны полицейских почти не ощущалось враждебности; моментами мне даже чудился их живой человеческий интерес; сегодня у них был профессиональный праздник: опробование новой большой тюрьмы для политических заключённых. Завтра же, когда она заработает на полную мощность, всё будет по другому…
Ж.
Примерно через час после нас привезли ещё одну партию задержанных: мужчину лет сорока; женщину, владевшую ивритом и русским, с дочерью- подростком, и троих парней. Опять все – религиозные. И вновь вещи отобрали только у молодёжи.
Это только кажется, что нет разницы: твоя сумка в руках или просто на виду, - но недосягаема. Свои вещи человеку свойственно воспринимать как часть себя. К тому же сумка за барьером создаёт ощущение дискомфорта: из неё не достать ни платочка, ни лимонад…
Новички рассказали, что перекрёсток Мораша удалось-таки блокировать! Причём, следующим образом: когда демонстранты дружно вышли на мостовую, полицейские перекрыли перекрёсток сами. Мне сразу вспомнилось благословение евреям, сделанное враждебным пророком Валаамом, против воли своей и своего хозяина: «Как хороши шатры твои, Яаков, жилища твои, Израиль!» (Бемидбар, 24:5) -- вот уж, поистине, когда Вс-вышний захочет что-то сделать, Он приспособит для этого любой инструмент!
Я поделилась с женщиной знаниями «из Федермана»: «Когда нас в тюрьме посадят в камеры, там могут быть подосланные агенты; ни с кем не следует откровенничать». Она тут же перевела это дочке.
З.
…Вскоре парней стали по одному уводить в здание. За мной тоже пришла полицейская: высокая и красивая смуглянка, лет 30. Она не назвала себя. А я не спросила /3\ . Она совершила характерное служебное нарушение; я – грубую ошибку. Мне следовало узнать и демонстративно записать её фамилию, номер теудат-зеута и звание. Такие контрольные меры сокращают нарушения закона со стороны полицейских.
Во всех, а особенно, в проблемных случаях полезно спрашивать данные полицейских, и открыто переписывать их с личных визиток, если они прикреплены к одежде.
В её кабинете висел план Герцлии; мы находились на полицейском участке Глилот. Когда она стала заполнять бланк, я отказалась назвать себя, и лишь сказала, что прибыла на перекрёсток Мораша с целью участия в демонстрации.
- Вы стояли на проезжей части? -- спросила она под конец.
- Да.
- Вы мешали проезду транспорта?
- Не знаю; - сказала я и ещё раз повторила: «У меня слабый иврит; я Вас плохо понимаю». Я считала, что своё желание о помощи переводчика выразила достаточно ясно.
Переводчика на русский в Герцлийской полиции так и не нашлось! А я, увы, не потребовала, хотя должна была /4\ .
Гражданский язык намёков и просьб в полиции нерелевантен. Чтобы добиться выполнения желаемого, тут следует чётко заявить о своём требовании, громогласно возмутиться, или в ультимативной форме прекратить диалог.
Затем я попросила вызвать адвоката, дав номер телефона «мокед-а-мишпати».
- Я ему позвоню; - сказала она, - но не зная Вашего имени, он не будет Вами заниматься. Это были две лжи рядом!
Как постепенно выяснилось, постоянная, далеко превосходящая все границы воображения, разномастная ложь – самый распространённый из полицейских приёмов. Её цель всегда провокативна: подтолкнуть нас к выгодному для задач полиции поведению.
Я настаивала на своём. Она пообещала, - хотя была обязана позвонить в моём присутствии. Мне же следовало потребовать этого немедленно /5\ Затем она предложила мне позвонить близким. Я отказалась, и она не смогла скрыть разочарования: звонком я бы помогла ей установить свою личность.
И.
Мы понялись на второй этаж и она оставила меня ждать в коридоре. Мой «образец поведения» тоже был тут, по-прежнему, прикрывая лицо рукой. Неожиданно, на наших глазах, прямо на ходу, без предупреждения сфотографировали лицо другого вошедшего парня. Я стояла напротив распахнутой настежь двери какого-то кабинета. Вдруг в проёме двери возник направленный на меня объектив солидного фотоаппарата. Я стремглав заслонилась. Улучив момент, когда мой «образец», наконец, устал и опустил руку от лица, полицейский с трёхметрового расстояния тщательно нацелил на него … торец обычного на вид пелефона: это был встроенный фотоаппарат/6\ . Сделав шаг, я оказалась между ними; затем шепнула о покушении парню, и сочла за благо заняться изучением надписей на стенах. В кабинете меня вновь попытались сфотографировать, но я продолжала успешно избегать этого. Однако фотографировать нас тайком или вопреки нашей воли они не имели права.
Этот тесный коридор с прилегающими кабинетами были классической полицейской ловушкой – в прямом смысле слова, - предназначенной для тайного ведения противозаконных фотосъёмок.
В соседнем кабинете «моя» полицейская, на сей раз, будучи в своём праве, обыскала мою сумку на предмет теудат-зеута (удостоверения личности).
К.
Вернувшись во двор, я застала там только четверых парней. Они сидели в ряд в двойных наручниках. Парни встретили моё появление изумлённо вытянутыми шеями и … полными неприязни взглядами: их глазам предстала нарядная женщина со свободными руками и сумкой через плечо – будто на проспекте Дизенгоф. Незримая стена вдруг выросла между нами! Ещё недавно один из них называл меня героиней (чтобы его не обидеть, я не смеялась).
Но не сумев проанализировать в тот момент ситуацию, я молча села с краю, и отвернулась в закуток двора, чтобы скрыть лицо от фотографа (он тайком подстерегал неподалёку)… и своё настроение. Так я сидела долго.
Я сделала ошибку! Мне следовало перемолвиться с ребятами и сесть рядом, заслонив лицо рукой /7\ . Я же -- уступила полицейским моральное поле боя: лишила себя товарищей, а молодёжь – своей поддержки. Своей реакцией я как бы укрепила «клин», искусно вбитый между нами тонкой полицейской методикой.
Полицейский приём с сумками и с наручниками – приём создания неравных условий людям, находящимся в одной группе, был направлен именно на незаметное создание баръера отчуждения между нами. Он сработал…
Л.
Ещё через час вернулся мой «образец поведения». Он неважно выглядел, и пожаловался мне, что полицейские его избили. Но не смог объяснить -- за что именно. (Здесь, в полиции репортёров не было, хотя вот здесь-то они особенно нужны!). Мы с ним решили, что сразу после освобождения он сделает экспертизу побоев. Это была ошибка! Медэкспертизу и рентген ему следовало требовать немедленно, прекратив отвечать следователю/8\.
В течение всего этого времени полицейские многократно предлагали нам питьевую воду в полулитровых бутылках. Но ни разу до 9 часов вечера не предложили такого «излишества», как туалет. Один из парней, заранее попросивший об этом, прождал больше двух часов, хотя несколько наших охранников, как минимум, в последние полчаса были абсолютно свободны. Позднее юрист разъяснил мне, что, когда своевременно не сопровождают в туалет, следует, также, спросить фамилию охранника. В туалете, в который привели меня, не было ни бумаги, ни кружки для «нетилат ядаим» (традиционного омовения рук), ни какого-либо полотенца.
Несвоевременное предоставление такого жизненно-важного удобства, как туалет, является незаметным со стороны насилием, т.е, средством давления! Однако, в рамках закона, его могут предоставить через 3 часа после задержания.
Вернувшаяся мать девочки сказала мне: «Они намерены женщин отпустить домой. А адвокат скоро будет беседовать с каждым из нас».
Вдруг мой «образец поведения» требовательно обратился к охраннику: «Я хочу есть!» Его требование показалось мне нелепым. Однако этот юноша, с тонкой белой кожей и ещё детским румянцем на щеках, старательно, лучше нас всех, выполнял поставленную задачу: он стремился добавить полицейским хлопот.
Они избили его потому, что профессионально-легко распознали в нём лидера. Подобная «ломка» лидеров, несомненно, будет продолжаться и в дальнейшем, если общественность не найдёт противоядия.
Часть 2.
О Р Г В Ы В О Д Ы.
А.
Около девяти часов вечера, когда привезли третью партию демонстрантов, я заметила «свою» полицейскую и спросила: «Вы говорили обо мне с адвокатом?» «Да. Но он отказался Вами заниматься, не зная Вашей фамилии», - она привычно склеила две лжи в одной фразе. Затем меня провели в большой кабинет, находившийся в конце двора.
Крупный, полуседой, подчёркнуто вежливый мужчина, назвав себя начальником этого отделения полиции, сказал:
- Если Вы назовёте свои имя и фамилию, я даю Вам своё слово генерала, что Вас сразу отпустят.
(«Как хорошо быть генералом!»)
- У меня слабый иврит; я Вас плохо понимаю, - сказала я.
По его просьбе привели мать девочки, которая перевела мне его ультиматум (при двух свидетелях он о «слове генерала» не повторил).
- Пусть он напишет то, что пообещал, и поставит свою подпись, - сказала я.
Он отказался. Я – тоже.
Вскоре подошёл ожидаемый адвокат. Увы, и свой вопрос адвокату я задала неверно: «Что для меня лучше: назвать своё имя или нет?» /9\.(Следовало спросить: «Какая линия поведения будет правильной?»). Каков вопрос – таков ответ: «Если у Вас не было проблем с полицией, то для Вас назвать себя безопасно». И я назвала себя/10\.
Гонг !
Однако, я рано решила, что все мои проблемы исчерпаны: главные провокации и главные ошибки ждали меня впереди, в кабинете следователя! Генерал только заложил их фундамент..
Б.
Спустя некоторое время «моя» полицейская позвала меня в кабинет и стала молча оформлять документы на моё освобождение. В конце этой процедуры она вдруг неожиданно заявила:
- До послезавтра кто-то из Ваших знакомых должен будет приехать сюда и подписать одну бумагу.
Я не заметила её двойного подвоха: привлечения поручител, и принуждения его к посещению полиции, -- и согласилась/11\ ( даже при необходимости в подписи поручителя полиция обязана получить её у него на дому ).
Ткнув пальцем в документ, она велела мне расписаться в двух местах, не ознакомив меня с его содержимым. Я же, совершив очевидную ошибку, подписалась, не зная под чем/12\ .
- Вы мне выдадите какое-то свидетельство об освобождении?, - спросила я.
- Это не нужно, -- ответила она.
- А другой женщине выдали; вот такое, только жёлтое - я показала на стопку заполненных розовых бланков.
-Ну, можете взять, -- согласилась она. Я опять взяла - не читая/13\.
Как потом выяснилось, этот бланк не имел ко мне никакого отношения.
Уходя, я спросила: «А о чём именно мои знакомые, когда приедут, должны будет расписаться?». Немного замешкавшись, она ответила: «О том, что Вы не будете появляться трое суток в Тель-Авиве». Я удивилась: «Так я там уже и так, наверное, год не была». «В этот запрет входят, также, и все окрестности Тель-Авива», - пояснила она.
Следовательница проводила меня в коридор и здесь незаконно сняла у меня отпечаток пальца. А я вновь, по неведению, позволила это сделать/14\ . Оставив меня в коридоре, она молча исчезла…
Следовательница отправила меня домой в полном неведении относительно наложенных на меня запретов. Я могла бы, ни о чём не подозревая, попасть, например, назавтра в Рамат-Авиве в проверку документов возле забытой кем-то сумки, - и получить за это…«второе задержание» за «нарушение предписания». Таким образом она, что называется, «подводила меня под статью»!
У меня также нет причин верить ей, что запрет касается только трёх дней.
Применённая ко мне полицейским «тандемом» техника манипулирования была основана на том, что, пообещав освобождение, человеку дают некоторое время, чтобы свыкнуться с мыслью:«Я свободен!». После чего, перешагнув этот психологический рубеж, он начинает воспринимать дополнительные требования полицейских как пустяки (я решила не искать поручителя и не ездить пока в Большой Тель-Авив). Однако, на самом деле, эти «пустяки» являются, по сути, поражением в правах!
«Следователь опытнее подследственного», - пишет Ноам Федерман (2).
Будучи лишённой такого важнейшего компаса, как поставленная задача, не зная своих прав, и растерявшись, я оказалась игрушкой в умелых полицейских руках.
В.
Идентичная применённой ко мне ловушка в виде «двухходовой комбинации» на тему освобождения, была подстроена и матери девочки, хотя она, уже столкнувшаяся с нравами полиции, пыталась этого капкана избежать.
Начальник полицейского участка пообещал:
- Если Вы назовёте себя, то будете немедленно освобождены вместе с дочкой.
- Без каких бы то ни было условий?, -- спросила она.
- Абсолютно безо всяких условий, (если только Ваша дочь не замешана в убийстве), -- ответил он.
А через полчаса, подписывая у следователя-мужчины свои бумаги, мать узнала, что ей на месяц ограничена свобода передвижения, а дочке угрожает арест.
Что ж, теперь появились новые свидетели дел генерала и «слов генерала», сган-ницава(7) (подполковника) Давида Битона -- начальника полицейского участка Глилот города Герцлии...
Г.
Обманутая мать ожидала в вестибюле решения судьбы дочери: адвокаты вели о ней телефонные переговоры с полицией. В опустевшем полицейском участке в одиннадцать часов вечера с ними могло случиться всякое. Поэтому, когда я предложила своей новой приятельнице посидеть с ней в роли свидетеля, она с благодарностью согласилась. И я осталась, невзирая на недовольство полицейских.
Дочку, действительно, арестовали. Её ладони до кончиков пальцев вымазали чёрной краской, и так сняли отпечатки, -- пользуясь её неведением о праве отказа/15\, а затем поместили ночевать в следственный изолятор, расположенный рядом с вестибюлем, возле дежурного по участку.
Назавтра эту несовершеннолетнюю девочку отправили в тюрьму Абу- Кабир, где, в нарушение закона, поместили в общую камеру со взрослыми женщинами-уголовницами, -- «на перевоспитание». Позднее её перевели в тюрьму «Маасиягу», а через два дня отправили под домашний арест.
А мать, прибыв 18 мая, согласно вызову судьи в Тель-Авив, в суд для молодёжи по ул. Шокен, в 10 часов утра, была впущена в здание суда только в 5 часов вечера.
Сегодня, спустя почти полтора месяца, девочка , по-прежнему, находится под домашним арестом, без права посещения школы. И нет ещё ни постановления суда о сроках этого ареста, ни даже даты второго судебного заседания!
«Ни одному слову полицейских никогда нельзя доверять!» - говорит её многодетная мать, задыхаясь от возмущения.
Д.
…Однако, всё, увиденное мною за несколько часов на одном из центральных полицейских участков Страны Глилот, в Герцлии, услышанное и прочитанное позднее - несравненно меньше, чем видимая, десятая часть айсберга всего полицейского «арсенала».
И почти всех, сделанных нами, ошибок можно было избежать, если заранее ознакомиться со своими задачами и правами..
… Назавтра, впервые прочитав, наконец, инструкцию(3), я узнала, что не должна была стремиться домой: моей задачей было – попасть в тюрьму.
А средством для достижения этого должен был явиться отказ от какого бы то ни было поражения в правах/16\.
Е.
…При переводе выяснилось, что полученный мною в полиции документ касался кого-то другого, а подпись Лиор Замир, проставленная под ним, принадлежала полицейскому - мужчине! Начав со звонка к нему и затормозив публикацию статьи, я больше недели названивала в отделение Глилот. С одной целью: узнать имя своей следовательницы. Однако ничего не получилось. Единственное, чего я добилась, был совет её коллег: «Попробуйте навести справки у Орли Адаар». Я сделала больше 30 телефонных звонков. Но Орли Адаар так ни разу и не подошла к телефону!
Я решила поговорить с начальником следственного отдела.
- Какое у Вас к нему дело?, -- спросила уже запомнившая меня дежурная Яэль.
- Жалоба.
- А о чём именно?
- Но у меня жалоба не к Вам, а к нему, -- я попыталась поставить её на место.
- Пока Вы не скажете суть жалобы, я не буду знать, какого именно из начальников следственного отдела Вам позвать.
- У вас их, что, десяток?
- Да.
Таков был один из множества звонков в отдел. Начальника же отделения Глилот, сган-ницава Давида Битона к телефону не зовут в принципе.
Таким образом, я и поныне не знаю: может, мою следовательницу зовут Орли Адаар, а, может, и нет.
Однако мотивация этой персоны теперь раскрылась, как на ладони: она совершенно спокойно могла многократно нарушать закон, т.к. знала, что полностью защищена полицейской системой безнаказанности!
Знакомый адвокат рассказал мне существующую в Стране практику: пострадавший пишет жалобу с указанием места и времени действия, а проверяющие сами разбираются с личностью виноватого – внутри «фирмы».
…До сих пор я не была в состоянии поверить газетным сообщениям на тему: группа полицейских пишет заявления, как один арестованный их всех избил. Подобные примеры казались мне атрибутом лишь советской милиции. Однако, на собственном опыте я убедилась: на полицейском участке «Глилот» в Герцлии «рука руку моет» с железной надёжностью!
Ж.
Порочные взаимоотношения круговой поруки, налагаясь на массовое пренебрежение законом, - создают вокруг коллектива полицейского участка бронированную защитную решётку коррупции, характерную, судя по отзывам, для всей израильской полиции: по горизонтали и вертикали.
Согласно логике вещей, такое положение дел должно вызвать цепь вытекающих одно из другого последствий:
1) Непробиваемая замкнутость полиции ведёт к полной защищённости её сотрудников от общественной критики.
2) Эта защищённость гарантирует полиции безбедное существование, никоим образом не стимулируя её на борьбу с преступностью,
3) Низкий авторитет полиции в обществе на фоне нынешнего резкого роста уголовной преступности оставляет руководству полиции в поисках союзников и поддержки только один адрес: руководство Страны.
4) Чтобы заслужить его поддержку, полицейское начальство заинтересовано показать «товар лицом». Однако оно в состоянии сделать это только в ходе автономной, кратковременной операции, которая не отягощёна балластом накопившихся «долгов» текущей рутинной работы.
Такой престижной операцией является (не дай Б-г!) эвакуация поселенцев!
ВЫВОДЫ:
ПРОБЛЕМЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОЛИЦИИ.
1. Необходима радикальная система оздоровительных мер и коренная ломка сложившихся в полиции стереотипов и стиля работы.
Они должны быть начаты с очевидной, простой и действенной меры: 100-процентного выполнения закона об обязательном ношении личной именной карточки на форменной одежде.
2. Руководители полиции кровно заинтересованы в проведении операции по ликвидации поселений: для реабилитации и обеления себя.
«Успешная» эвакуация поселенцев (не дай Б-г!) является для полиции гарантией сохранения в неизменности порочной системы её работы.
Без комплекса коренных преобразований финансовые и кадровые вливания, производимые в настоящее время, лишь зафиксируют и углубят порочную системы деятельности полиции.
Нынешнее её руководство в лице министра внутренней безопасности Цахи Анегби и генерального инспектора Моше Каради показало свою несостоятельность в осуществлении этих преобразований.
Часть 3.
Р Е З Ю М Е:
МЕРЫ ПО ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ ПЛАНУ «РАЗМЕЖЕВАНИЯ»
А.
НЕКОТОРЫЕ СОВЕТЫ УЧАСТНИКАМ ДВИЖЕНИЯ ПРОТЕСТА
1. Перед поездкой на демонстрацию по перекрытию дорог очень желательно перечитать: брошюру«Знай свои права»(2), инструкцию(3) и памятку.
А, также, подготовить всё необходимое, согласно их рекомендациям.
Потраченное время многократно окупится.
Эту информацию необходимо распространять: она не всем доступна.
Знание своих прав и их непрерывное отстаивание - единственная (из земных!) ограничивающая рамка, способная защитить нас от беспредела, вызванного сплошной ложью, правонарушениями и круговой порукой сотрудников разного ранга полиции, суда и мест заключения. «Поэтому правильный ответ на любую провокацию – это часть нашей борьбы за Землю Израиля», - пишет Ноам Федерман.
2. Будучи задержанным или арестованным, необходимо особо заботиться о поддержании солидарности с товарищами, чтобы воспрепятствовать целенаправленному и умелому разрушению её полицией (не упуская, однако, из виду и возможности засылки сюда провокаторов).
Для молодёжи очень важно присутствие и поддержка взрослых.
3. У противника широкий и всё растущий арсенал средств. Надо стремиться распознавать, разоблачать и обходить стороной разнообразные ловушки: психологические и материальные.
4. САМАЯ ГЛАВНАЯ НАША ЗАДАЧА С МОМЕНТА ЗАДЕРЖАНИЯ -- СОХРАНЕНИЕ СВОЕЙ АНОНИМНОСТИ:
а) именно она полностью блокирует деятельность полиции,
б) именно она является источником нашей безопасности (см. Б, этап 5).
Поэтому, чтобы воспрепятствовать практикуемому полицией незаконному фотографированию, полезно иметь с собой : капроновую ленту, карнавальную маску или светозащитные очки. Женщины могут также подшить к шляпе вуаль и после задержания опустить её.
5.Человек, который, паче чаяния, уже подвергся однократно фотографированию или снятию отпечатков пальцев, должен стремиться во что бы то ни стало избежать повторения какой-либо из этих процедур, чтобы не допустить своей идентификации.
6. Рекомендованный в инструкции жирный крем для обмазки рук, призванный затруднить полиции задержание противников трансфера, можно заменить какой-либо жирной лечебной противовоспалительной мазью, например, календулы. Не повредит пузырёк йода и знание простейших приёмов обезболивания.
7. В период задержания полицией две фазы требуют наибольшей внутренней сосредоточенности и напряжения:
а) сразу после задержания - когда надо психологически перестроиться на очень отличные от бытовых правила поведения с полицейскими;
б) главное - период от начала допроса у следователя и до сообщения (которое может быть отсрочено!) о его решении, причём, в окончательном варианте - когда надо твёрдо придерживаться намеченной линии и не соглашаться на свои поражения в правах.
Б.
ТАКТИКА И СТРАТЕГИЯ ПОЛИЦИИ
1. Тактическая линия полиции во время массовых акций протеста при задержании заключается в следующем.
На первом этапе - разобщить сплочённость взрослых с молодёжью, создав барьеры на подсознательном уровне. Именно этой цели служат льготы, предоставляемые взрослым; в частности, в вопросах личных сумок и наручников, мягкое обращение со старшими. Я убедилась: если человек не предупреждён, - эти методы срабатывают!
На втором этапе, когда единство и солидарность задержанных ослаблены их «перетасовкой» и этими методами, - тогда, с помощью, например, «двухходовой комбинации», от старшего поколения избавляются, - и подростки, юноши и девушки, оказываются в тюрьме, в полной власти полицейского беспредела, - одни, без опыта и поддержки взрослых.
Этот план полицейским удался.
Одним из многих сотен его результатов явились насильственные действия и оскорбления, примененные в тюрьме «Маасиягу» к троим правым активисткам от 13 до 15 лет. Они не нашли помощи и у судей. Чтобы защитить себя, девочки были вынуждены объявить голодовку
2. СТРАТЕГИЯ ПОЛИЦИИ ПО ПОДГОТОВКЕ К ЛИКВИДАЦИИ ПОСЕЛЕНИЙ (НЕ ДАЙ Б-Г!) ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ СЛЕДУЮЩЕЙ.
1-ый этап
1. Формирование исходного переченя правых активистов и банка данных о них
1.1 .Сбор личных данных и опознавательных признаков наибольшего количества правых активистов, которые попадут при перекрытии перекрёстков в руки полиции, и их ближайшего окружения.
- получение давлением, насилием и обманом имен задержанных и арестованных;
- фотографирование с помощью ловушек, засад и различных технических средств;
- незаконное снятие отпечатков пальцев и рук;
- сбор любых личных опознавательных признаков при аресте, в. т. ч., медицинских параметров, согласно специальныму новому постановлению законодательной комиссии Кнессета от 01.06/2005.
1.2 . Сбор данных о ближайшем окружении задержанных активистов накоплением номеров телефонов при звонках близким и адресов поручителей.
2-ой этап
Получение полных прав прослушивания над телефонной и пелефонной связью в стране – что допусимо лишь при чрезвычайном положении!
Заключение для этой цели в ходе судебного расследования над коммуникационными компаниями, уличёнными в ходе своевременно проведенной операции «Лошадиные бега», в результате которых полиция получает полный доступ к прослушиванию всех телефонных и пелефонных переговоров.
3-ий этап
Составление полного перечня телефонных контактёров всех правых активистов, попавших в исходный перечень (на 1-ом этапе), используя телефонный шпионаж, т. е., получение максимального списка членов национального лагеря - потенциальных участников сопротивления «размежеванию». (прим.ред. – абсолютно нереально –более половины населения страны в той или иной мере против "размежевания")
4-ый этап
1. Тайный контроль над всей деятельностью национального лагеря путём телефонного и пелефонного прослушивания, осуществляемого полицией по своему произволу.
2. Изучение уязвимых мест правых организаций и личностей.
5-ый этап
Осуществление массовых «превентивных», «административных» арестов и других репрессивных мер наиболее активных деятелей национального лагеря перед началом выполнения, (не дай Б-г!), т. н., «программы размежевания»; об этом давно было объявлено.
Нарастающая с ускорением в течение года диктатура Ариэля Шарона показывает, что все нужные разрешения полицейское руководство получит без проблем.
В.
ЭКСТРЕННЫЕ ЗАДАЧИ НАЦИОНАЛЬНОГО ЛАГЕРЯ.
1. Создание альтернативных каналов связи и оповещения, не задействующих телефоны и пелефоны.
2. Отстранение от власти Ариэля Шарона.
3. Замена руководства Гостелерадио и всего состава т.н., «творческих сотрудников» государственного радио и телевидения, -- как воспитывающих граждан и остальное население Страны в антисемитском и антиизраильском духе.
Наконец, пришло время вспомнить и об израильском флажке, обрамлённом оранжевой полосой, который я забыла забрать в полиции. Но лучше пусть он будет у полицейских. Ведь они тоже должны знать:
АЗА, ЕША ВЕ ГОЛАН –- РЕЦУАТ- А- БИТАХОН !!! (Газа, Иудея, Самария и Голаны - пояс безопасности)
Примечания.
1 Цви Вассерман «Выше голову, братцы»; сборник статей, проясняющих наиболее острые темы в жизни страны; стр.115; «Толдот», 2003г.
2 Ноам Федерман, «Знай свои права»
http://www.rjews.net/gazeta/federman.shtml
(Сайт на иврите: Амута «Хонену» - http://www.honenu.org.il).
3 Инструкция Юридического форума за Эрец-Исраэль («а-Мокед а-мишпати лемаан Эрец Исраэль», тел. 050 - 550 - 2 - 111) для участников демонстраций и вахт протеста:
http://www.sedmoykanal.com/news.php3?id=83946
И дополнение к ней:
4 Памятка Юридического форума (см.2) «Первая помощь в случае ареста»:
5 - Нерелигиозный знакомый, человек патриотичный и деятельный, рассказал мне: «Полиция хватает только религиозных. Когда я и датишники ведём себя на демонстрации абсолютно одинаково, полиция их задерживает, а меня –нет!».
6 – Все диалоги переданы не дословно, но строго по существу дела.
7 – сган-ницав – подполковник полиции
Да поможет эта статья спасению народа Всевышнего и Его земли!
29.06.2005
