Ася Энтова

Стихотворение Киплинга: перевод и оригинал

За дочь и за жену,

За все, чем свят и жив,

Восстань и встреть войну,

И Гунна у межи.

Твой мир разрыт и смят,

Разграблен, осквернен...

Куда ни кинешь взгляд –

Руины, сталь и стон.

Лишь заповедь Отца

Стучит в твоем виске:

"Дай мужество сердцам,

И силу дай руке."

Ты снова слышишь речь,

Что слышал испокон:

"Свистящий страшный меч

Всему теперь закон."

Ты прежней нитью сшит

Со всеми, кто готов

Рубить, давить, душить

Неистовых врагов.

Комфорт, богатство, смех,

Утехи и мечты

Растаяли во тьме -

Остался только ты.

Чтоб встретить ужас дня,

Нагого, как напасть,

Чтоб, мужество храня,

Не дрогнуть, не упасть.

Лишь заповедь Отца

Стучит в твоем виске:

"Дай стойкости сердцам,

И силу дай руке."

Надежды ложной пшик

Не выведет к заре -

Лишь жертвенность души

На жадном алтаре.

На всех нас потому -

Судьба и жизнь одна.

Как выжить одному,

Коль рушится Страна?

Р.Киплинг
(вольный перевод Алекса Тарна
в статье "История одного перевода")

Действительно, очень актуальное стихотворение: «Твой мир разрыт и смят, разграблен, осквернен …». И перевод замечательный. И так же настойчиво, как и переводчика, меня мучит чувство «дежа вю» – где-то это я уже читала. Переводчик это выразил так:

Лишь одно оставалось неизменным, из века в век: призыв к оружию, к защите Родины, как самой главной, самой дорогой святыни; закон обнаженного разящего меча; постоянная готовность к жертве; избавление от пустых, лживых иллюзий; молитва о мужестве в сердце и о силе в руках.

Но при внимательном чтении появляется неотвязная мысль – чего-то здесь не хватает, какое-то слово выпало, упущено, не переведено или его и не было в оригинале. Какое?

Попробуем-ка разобраться в этом. Начнем с конца:

Действительно, слово "Англия" (как написано в конце стихотворения Киплинга) вполне можно опустить, заменить обобщающим «Страна». Одни выступают на войну за Англию, другие - "За родину, за Сталина", а третьи восклицают "Дойчланд убер аллес". Нет, стоп, меня занесло куда-то в сторону, при чем тут Сталин и Гитлер, олицетворяющие мощь государства. Значит, акцент надо ставить не на этом слове. Не там ищем, это слово не «страна».

Попробуем начать с начала:

"За дочь и за жену, за все, чем свят и жив, восстань и встреть войну",

Так уже лучше. Те, у которых и страны-то не было, восклицают: "Кто за Бога - со мной!", те, у кого много стран: "Аллах велик!"

Ох, опять получилось что-то не то. Ведь эдак можно переложить это стихотворение и на арабский, а слово "война" переведем как джихад.

Но автор перевода ясно выразил свое чувство к «толстогубым Фатьме и Ахмаду на входе в наши дискотеки, стреляющим по нашим школьным автобусам, выцеливающим младенцев в наших колясках». Он (да и я вместе с ним) не считает, что Ахмада вдохновляет это же самое чувство. Но, тем не менее, этот Ахмад обвязавшись поясом идет взрывать нас, именно защищая своего бога и свою Фалестляндию. Его бога оскорбляет всемирный американский разврат, докатывающийся даже до Афганистана в виде современной техники, без которой уже и воевать-то нельзя (например, все того же интернета…). «За дочь и за жену» сражается он против Запада, который своими достижениями соблазняет его жен и дочерей, проникая, в той или иной степени во все мусульманские страны - "дар-эль-ислам". (Уж на что положительная вещь – медицина, а и та развращает легко доступностью аборта или операции, восстанавливающей девственность.)

Так может прав Киплинг, который хоть и считался в советских учебниках расистом и колониалистом, но не сомневался в наличии общего чувства у себя и у своего противника? Именно поэтому он его уважал:

"Но нет Востока и Запада нет, что - племя, родина, род,

Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает"

Не знаю, как там принято было у индусов, с которыми сражался киплинговский солдат, а в нашем случае прав не Киплинг, а Тарн. Не уважаю я этого Ахмада-террориста и не желаю иметь с ним ничего общего. Но где, где же тогда это недостающее слово, которое прояснит мне все до конца?

Если не уточнить "чем свят и жив" герой стихотворения, то напрашивается вывод, что прав тот, кто сильней и мужественней, кто сможет навязать другому свою волю и выдержит "бремя белого человека" (такое вот политически некорректное выражение!). То-есть, у Киплинга по высшему счету правы все, но некоторые, свои, белые, правее.

Так что же, единственная наша претензия к террористам, единственное отличие от них в том, что они сражаются не по нашим правилам? Мы, белые, предпочитаем сегодня бескровные войны. Это уже даже не "холодная война" и гонка вооружений, а чисто экономическая игра, на повышение и понижение. Повысилась цена нефти - в выигрыше вы, понизилась - мы, ну и играйте по честному и не обыгрывайте нас слишком сильно, а то за такое "можно и канделябром", как американцы в Ираке. Вот-вот, если все остальное не помогает, то Запад, тоже начинает бомбить. А бомбы, они особо не разбирают на кого падать. Даже посылка с "гуманитарной помощью" голодающим в Африке может свалиться на голову и убить женщину с ребенком, и такое бывало. Так что не только в методах войны дело. Да и в трусости упрек к террористам неуместен: может, конечно, и идут смертники на дело накачанные наркотиками, но решение принимают, предвкушая не только 72 райских гурии, но клочья собственного мяса на тротуаре. Нет, не только в правилах ведения войны наше различие с террористами, будем искать дальше.

А может, следует сделать ударение на слове: «у межи»? Может быть, отличие заключается в разделении на "оборону" и "агрессию", на нападающих и защищающихся? Нет, и это не такое уж ясное отличие. Наш земной шарик сегодня сжался до того, что уже невозможно размахивать руками, не задев по носу соседа с другого полушария. Четкой границы, межи, провести сегодня невозможно: можно "грозить шведу" и из Афганистана и Ирака, можно влезать в арабские внутренние дела и сидя в Манхеттене.

Попробуем другое: «И силу дай руке». Что же, правда заключается в том, что Америка - сильная и ей можно, а Израилю - ни-ни? Выходит, что единственное отличие между героями и врагами - это деление на сильных и слабых, на своих и чужих? Тут уже и разделение на Запад-Восток не релевантно, чужие мы, евреи, и Западу и Востоку - кому больше, кому меньше.

А наших "миротворцев", помогающих врагу в идеологической войне (а иногда и деньгами) по такой логике можно упрекнуть лишь в одном - перепутали своих и чужих. Они защищают наших врагов не потому, что те слабы, а мы сильны и их обижаем. Это все пустые отговорки, ведь если бы мы были сильнее и мечтали о том же, что и наши враги, то давно бы уничтожили их всех, включая женщин и детей, а пока что они уничтожают нас. Нет, наоборот, подсознательно "миротворцы" любят в сегодняшних воинах Аллаха извращенных наследников Киплинговских мужественных белых, ведь сегодняшним белым не до личного мужества - они смирны и политкорректны. Особо такой любовью грешат худосочные истеричные женщины, чьи глаза загораются при разговорах о гордой мужественности террориста-самца, посылающего на смерть собственных детишек. Чем не "жертвенность души на жадном алтаре"?

Но нет, не приемлет моя душа такую логику. Что-то мешает мне признать:

"Свистящий страшный меч

Всему теперь закон".

Мне мешает не пацифизм, который в его современном извращенном виде я презираю именно потому, что носители его выдают за объективную истину глубоко субъективную самоненависть. Это и не женская слабость, ведь давно замечено, что слабые предпочитают суровую месть великодушному прощению. Для меня неприемлем сам принцип меча: "Сильный всегда прав", даже пацифистски вывернутый наизнанку: "Слабый всегда прав". В отличие от Киплинга я не уважаю моих "неистовых врагов". Я твердо знаю, что наше отличие от террористов больше, чем простые правила игры, что наше противостояние больше, чем соревнование в силе или в самоотречении. В конце концов, разница между силой и слабостью не так уж и велика: "Луки героев ломаются, а слабые перепоясываются силой" (Самуил 1, 2:4). Как силой, так и непротивлением можно добиться как великих, так и устрашающих результатов: индусы-непротивленцы изгнали, в конце концов, мужественных англичан, а французские непротивленцы-вишисты активно способствовали "окончательному решению", выдавая евреев в лагеря уничтожения, чего не позволяли себе даже испанские фашисты.

Нет, не «меч» ключевое слово, и критерий - не сила. "Меч всему закон" не переводится напрямую для людей, воспитанных на: "Не мечом и копьем спасает Господь, ибо успех войны от Господа ” (Самуил 1, 17:47) и "Всевышний - меч величия твоего" (Второзаконие 33:29)

Ну-ка перечитаем еще раз: «Меч всему теперь закон». Вот, вот оно! Главное слово стоит последним в приведенной строке, его стоило бы даже писать с большой буквы, - Закон. Почему-то евреи верят, что есть такой универсальный Закон, под который подпадает все, что только существует в нашем мире, ведь Создатель его - единственный. И именно на этом основании ученые пытаются вывести все более универсальные формулы, а философы - универсальную мораль. А если есть единый Закон и все перед ним равны, то, значит, есть деление не только по принципу "свой-чужой", "сильный-слабый", но и "правый-неправый".

А значит, в переводе этого стихотворения не хватает неких последних глубинных оснований для осознания собственной правоты, того, что роднит переводчика, как он пишет, именно с французским солдатом времен Прусской кампании, итальянским – времен Наполеоновских походов, немецким – периода Тридцатилетней войны.

Киплинговский солдат, прокладывающий путь западной цивилизации в Индию ощущал себя абсолютно правым, и Бог ему судья. Я не живу в киплинговской Англии и не знаю, есть ли у англичан право насильственно удерживать индусских жен от погребального костра. Зато я твердо знаю, что придавало сил израильскому сержанту: "К правде, к правде стремись, дабы был ты жив и овладел страной, которую Всевышний, Господь твой дает тебе" (Второзаконие 16:20).

Значит главное - не защита жизни и семьи, не сила, и не страна, главное – правда, справедливость, правосудие, закон. Не этот, сиюминутный, принимаемый людьми, по которому четверо в лодке могут большинством при голосовании постановить съесть пятого, а тот, вечный, который одинаков и в сердце человека и в звездном небе.

Евреи, наверное, первые и последние идеалисты. На протяжении всей нашей истории нам за это сильно доставалось. Но мы не отступали, мы мужественно сражались (иногда мечом, но чаще личным неповиновением), и, терпя многочисленные потери, добились к сегодняшнему дню значительных успехов. Большая часть человечества уже, хотя бы теоретически, но признает «заповедь Отца » - заповеди сынов Ноя: "не убей, не укради..."- общие для всех. А с остальными мы еще поборемся, и мы не постесняемся их «рубить, давить, душить», если они по-другому не понимают!

Мне хочется верить в силу права. И того, Кто дал нам его. И тогда появляется надежда, что Он ответит нам на молитву: "Дай мужество сердцам, И силу дай руке". Я уже видела ее в той книге, которую читал и Киплинг. Там она звучала так: "Господи, прошу, вспомни меня и укрепи..." (Судьи 16:30).

Как жаль, что перевод этой книги несовершенен.

"Вести", 2.10.2003

Hosting by