|
Первое, что мы сделали по окончанию недельного траура («шива») по нашему сыну, — это поднялись на Храмовую гору.
На Храмовую гору принято подниматься и в радости, и в горе, благодарить и утешаться. Нам было настолько очевидно, что нужно подняться, что я даже не задумывалась, как это объяснить.
При обходе мы шли в противоположном обычному направлении, против часовой стрелки, как предписывается в Мишне в трактате Мидот (2, 2): «Все входящие на Храмовую гору идут направо, обходят и выходят с левой стороны. Кроме тех, у кого случилось горе, и они обходят слева».
Нас спрашивали, как говорится в продолжении Мишны: «Почему вы обходите слева»? Мы отвечали, что находимся в трауре, и в ответ нас благословляли: «Тот, кто обитает в этом месте, утешит вас».
В этой войне я потеряла сына, а война идет за Храмовую гору. Нам, евреям, положено приносить там жертвоприношения. И именно потому, что мы этого не делаем, мы вынуждены приносить Всевышнему наших сыновей, самых лучших из них. Посмотрите на павших солдат, они самые лучшие, ведь Всевышнему не положено приносить в жертву второй сорт.
Уже более пятнадцати лет я стараюсь подниматься на Храмовую гору не реже раза в месяц. Когда началась война, я стала подниматься сюда каждую неделю. Я чувствовала необходимость молиться здесь о нашей победе. Большая часть нашей семьи регулярно совершает подъем на Храмовую гору. С юных лет мы брали с собой наших детей. Наш сын Исраэль (да отомстит Всевышний за его кровь) тоже поднимался сюда с нами с детства. Последние годы он учился в Еврейском университете, жил в Иерусалиме, и поднимался сам. Он не любил фотографироваться, и мы не знаем, как часто он здесь бывал.
Наше общество в целом и часть его, соблюдающая заповеди, пренебрегают Храмовой горой. Многие, как положено, молятся о возвращении жертвоприношений, но сами не верят тому, что говорят. Мы обсуждали этот вопрос и с приходящими к нам во время нашей траурной недели. Нам важно, чтобы люди осознали, что, вопреки формулировке молитвы Мусаф, мы уже можем подниматься на Храмовую гору и выполнять там предписанные нам обязанности. Если мы этого не делаем, то мы грешим.
Мы ясно видим связь нынешней войны в Газе с Храмовой горой. Это война религиозная - прямое столкновение между исламом и иудаизмом. Арабы сражаются за Аль-Аксу. Наши солдаты в Газе в каждом доме видели изображение позолоченного Купола Скалы. В доме рядом с Хан-Юнесом, где погиб наш сын, тоже была эта картинка.
В каждом доме в Газе солдаты находили форму Хамаса. Арабы Газы знают, за что они воюют. А мы ошибочно думаем: если мы дадим им побольше еды, электричества и сотовой связи, то они перестанут с нами сражаться. Мы, евреи, считаем, что сможем продолжать жить, не имея четкой цели. Но это не верно - не сможем. Нам, как народу, нужна цель. Если их целью является Купол Скалы и Аль Акса, то нашей целью должен быть Храм. После 7 октября и начала войны многие наконец начали понимать, что сердце всего — это Храмовая гора.
Однако, к сожалению, только считанные евреи готовы принять идею о возобновлении традиционных жертвоприношений. Никто не обращает внимания на то, что мы уже приносим человеческие жертвы. На этой неделе, пока мы оплакивали нашего сына, опять погибли очередные наши бойцы.
Аврааму при жертвоприношении Ицхака Всевышний повелел приносить в жертву не сына, а барашка. А мы снова и снова приносим в жертву наших сыновей, каждый раз ожидая иного результата. Мы уже находимся в состоянии войны с арабами, и нет больше опасности, что тот или иной наш шаг на Храмовой горе «подожжет» Ближний Восток. Он и так уже горит.
Хочу подчеркнуть, что полиция на Храмовой горе в это наше посещение не вела себя должным образом. Даже такой тривиальный шаг, как движение в противоположном направлении, как того требует Галаха, наткнулся у полицейских на агрессивный отказ. Нам пришлось удовольствоваться коротким проходом вместо полного обхода Храмовой горы. При этом двое коэнов, сопровождавших и благословивших нас, были арестованы. Мой ученик, которому я преподаю в школе математику, сегодня впервые поднялся с нами сюда. Он не мог понять, как можно в Израиле арестовать человека только за то, что он произнес традиционное благословение коэна. Для нормального человека это выглядит полным бредом.
Когда мой муж - скорбящий отец - хотел помочь двум задержанным, то командир полиции Храмовой горы просто грубо оттолкнул его. Против шедшего с нами нашего зятя, Эли Слуцкина, профессора Бар-Иланского университета, полиция применила возмутительное насилие. Так не относятся к гражданам в еврейском и демократическом государстве, и уж точно не в самом святом для евреев месте. Тем более к скорбящей семье. К сожалению, с нашим опытом подъема на Храмовую гору, мы уже привыкли к подобному отношению полиции к евреям.
Наш сын Исраэль всегда говорил, что наш народ — это львы, ведомые ослами. Наши лидеры - правительство и вся чиновничья и военная элита - не стремятся к победе. Ничто еврейское их не интересует. Они в плену устоявшейся концепции (можно назвать ее концепцией «договора Осло»), и не хотят ничего иного. Их устраивает нынешняя ситуация "маленькой войны" без абсолютной победы над врагом. Ведь если война закончится, то им придется ответить перед народом. Их концепция давно провалилась, но они продолжают идти с ней и вести нас за собой в тупик. Так же, как в Газе они не стремятся к победе, так же они не стремятся к победе на Храмовой горе. Если мы будем находиться на Храмовой горе и приносить жертвоприношения, то наших врагов здесь не будет.
(На фото: семья Сокол на фоне макета Храма. Фото из семейного альбома)
«Макор ришон», 02.2024