|
Редкое событие из жизни известного ученого вызывало столько диаметрально противоположных оценок и толкований, как первый визит в Чили будущего лауреата Нобелевской премии по экономике Милтона Фридмана. Эта шестидневная поездка на протяжении долгих лет давала повод левым активистам и СМИ считать одного из крупнейших экономистов XX века «личным наставником Пиночета» и «поборником диктатуры», а правым – «отцом чилийского экономического чуда» и «спасителем чилийской экономики». От истины при этом оказались далеки как первые, так и вторые. Что же на самом деле произошло 25 марта 1975 года?
С 1955 по 1964 гг. экономический факультет Чикагского университета заключил соглашение с Католическим университетом Чили, в рамках которого чилийские студенты-экономисты приезжали учиться в Чикаго. Участие в проекте самого Фридмана заключалось в том, что он читал чилийским студентам курс лекций по общей теории экономики. По свидетельству Фридмана, больше всех остальных преподавателей факультета в программу был вовлечен бывший декан Школы экономики Чикагского университета Арнольд Харбергер (Arnold Harberger), также яркий и авторитетный представитель чикагской экономической школы. Помимо профессиональных, у профессора Харбергера сложились прекрасные личные отношения с чилийскими студентами. Этому немало способствовали его тесные связи с Чили (он был женат на чилийке и часто посещал страну как с деловыми, так и с личными визитами) и свободное владение испанским.
Вернувшись в Чили, талантливые и амбициозные молодые экономисты в 1970 году, в период президентской компании Сальвадора Альенде, основали Центр социально-экономических исследований. В 1972 году, в разгар экономических преобразований Альенде, плачевно сказавшихся на чилийской экономике, чилийские «чикагцы» приступили к составлению альтернативного экономического плана. После переворота 11 сентября 1973 года «чикагские мальчики» («Chicago boys») представили членам военной хунты 189-страничный проект, содержащий перечень проблем чилийской экономики и предложения по ее оздоровлению. В первые полтора года после переворота генералы упорно игнорировали как сам проект, так и его авторов, поставив на руководящие посты военных, весьма слабо разбиравшихся в экономике.
Результаты не замедлили сказаться: инфляция, перевалившая при Альенде за 600%, в 1974 году достигла 700 (поставленный хунтой во главе Центрального банка генерал Кано пытался бороться с растущим бюджетным дефицитом «по методу Попандопуло из Одессы» - выпуском ничем не обеспеченных новых купюр), увеличились темпы безработицы. Тогда генералы вспомнили о уже знакомых им «чикагских мальчиках». Те уже давно имели на руках готовый план действий по экстренному оздоровлению чилийской экономики путем «шоковой терапии», но, как они уже убедились для того, чтобы далекие от науки генералы согласились его утвердить, авторитета отечественных ученых было явно недостаточно.
Как вспоминает сам Фридман в своей автобиографической книге, написанной в соавторстве с женой Роуз (“Two lucky people/ Memoirs” ISBN: 0-226-26414-9) изначально приглашенный своими учениками профессор А. Харбергер попросил его «составить ему компанию в поездке в Чили под эгидой “Banco Hipotecario”» (с. 399). В «обработке» Фридмана участвовали также будущий госсекретарь США Дж. Шульц и один из крупнейших чилийских предпринимателей Хавьер Виаль.
По словам самого М. Фридмана, чилийские «чикагские мальчики» совершенно самостоятельно пришли к выводам, что причиной чудовищного роста инфляции стал бюджетный дефицит, а единственным выходом из создавшегося положения является «шоковая терапия». В задачу же самого Фридмана и А. Харбергера входило, по замыслу чилийских экономистов, подтвердить и одобрить эти выводы и помочь им убедить членов хунты принять на вооружение новую экономическую программу.
Харбергер, яркий представитель чикагской экономической школы и ученый с мировым именем, был при этом известен в основном в научных кругах, и его имя вряд ли могло произвести впечатление на далеких от академического мира генералов. Фридман же пользовался авторитетом не только в научных, но и в политических кругах, вел популярную экономическую колонку в «Nesweek», часто выступал по ТВ, а благодаря выдвижению на Нобелевскую премию по экономике его имя часто упоминалось в англо- и испаноязычных СМИ. По словам самого ученого, благодаря «контактам с Голдуотером и Никсоном, моей колонке в «Ньюсуик» и выдвижению на Нобелевскую премию я был более известен широкой публике и, следовательно, более пригоден для этой цели». (там же, с. 403).
Соглашаясь на поездку, М. Фридман, которому кровно заинтересованный в ней Х. Виаль предлагал любые гарантии, выдвинул два условия. Кроме достаточно скромного гонорара в 30 тыс. долларов (на тот момент – цена небольшого дома в провинциальном американском штате), Фридман, выросший в Бруклине сын еврейских эмигрантов, неожиданно для Виаля «пожелал странного»: освобождения политзаключенных-евреев. Этот эпизод сам Фридман, посвятивший поездке в Чили отдельную и достаточно подробную главу своей автобиографии, в ней не упоминает. Одним из объяснений может быть то, что это условие, «невозможное и контрпродуктивное» по определению, так и не было выполнено, хотя Фридман и получил обещания, что усилия по освобождению этих заключенных будут предприниматься непосредственно во время визита. (Алексей Квасов, «Чилийские экономические реформы», М., 1998г., с. 16). Имена этих людей не упоминаются ни в одном авторитетном источнике, включая работы и интервью самого Фридмана. Некоторые из Интернет-источников пишут о двоих заключенных, также не упоминая их имен. Логично предположить, что речь шла о ком-то из соратников Альенде, на момент подготовки визита Фридмана «пропавших без вести», т. е. тайно убитых и захороненных. В целом в еврейской общине Чили, глубоко интегрированной в чилийскую элиту, левых активистов было мало, и, соответственно, сложно было найти кандидатов на освобождение .
Было ли это попыткой со стороны ученого, выросшего в религиозной еврейской семье, а впоследствии объявившего себя агностиком, выполнить заповедь выкупа пленных («пидьон швуим»)? Или стремление спасти от смерти и пыток совершенно незнакомых ему людей с диаметрально противоположными политическими взглядами явилось выражением прославленной еврейской солидарности?
В программу поездки вошли крайне интенсивные семинары, которые прибывшие американские ученые провели в Католическом и Чилийском университетах Сантьяго, и краткая встреча с самим генералом Пиночетом. В своих дневниковых записях, впоследствии использованных в автобиографии,
Фридман вспоминает, что пресловутая встреча с диктатором длилась всего три четверти часа (из них примерно половину времени занял перевод на испанский) - «время, за которое очень трудно понять характер собеседника».
Великий экономист отмечает, что Пиночет положительно отнесся к предложенной ему идее «шоковой терапии», но был очень встревожен возможным временным ростом уровня безработицы в результате ее применения (там же, с. 399). Генерал попросил ученого представить ему свое заключение в письменном виде, что тот и сделал по возвращении в Чикаго.
Уже в начале апреля 1975 года идеи «чикагских мальчиков» и их наставников начали воплощаться в жизнь. Пиночет подписал представленный ему «План оздоровления экономики», а на ключевые посты, связанные с контролем над экономикой страны, назначил представителей «чикагцев» (в частности, абсолютно некомпетентного генерала Кано на посту вице-президента Центрального банка сменил «чикагский мальчик» Альваро Бардон).
В январе 1982 года Милтон Фридман, уже нобелевский лауреат, публикует в своей традиционной экономической колонке в «Ньюсвик» статью «Свободные рынки и генералы», где суммирует свое видение развития чилийской экономики. Он с удовлетворением отмечает резкое падение инфляции – с 700 до 8% и улучшение других показателей, в частности, рост производства и совершенствование системы образования. Говоря о «чилийском чуде», Фридман отмечает, что «Чили стало политическим чудом даже в большей степени, чем экономическим», поскольку правящая военная хунта добровольно отказалась от тотального государственного контроля и согласилась с идеей свободного рынка. При этом Фридман называет мифом идею о том, что развитие свободной рыночной экономики возможно лишь в условиях тоталитарного режима, и подчеркивает, что надеется на дальнейшие демократические перемены в Чили.
2.2023